Мятеж воина

Наблюдениями и раздумьями первой пары недель работы Ясна постоянно делилась с Владианом. Он был ее куратором, медиком и специалистом – а новые впечатления Ясны были необычным и интересным аспектом чисто медицинской проблемы. Кроме того, Владиан специально приходил каждый раз после смены учить свою команду обращаться с новыми, незнакомыми девушкам прежде приборами, беседовать о подробностях "периода адаптации" – и особенно поощрял всех обсуждать с ним мельчайшие переживания и подробности прошедшего дня.

Поприветствовав Ясну и усадив ее в кресло с высокой массивной спинкой, Владиан вернулся к работе с каким-то громоздким агрегатом. Девушка излагала свою точку зрения, а куратор поглядывал на нее, то и дело отрываясь от своего дисплея.

– Так вам не кажется правильным, что эти мальчики видят в вас больше, чем друга? – еще раз уточнил он, когда Ясна выговорилась.

Девушка чуть нахмурила лоб, пытаясь точнее выразить свою мысль:

– Понимаете… мой образ должен пробуждать в них желание вернуться к прежней жизни, но… мотивы этого желания должны быть иными.

– Вы полагаете, могут быть мотивы лучшие, чем тяга к молодой красивой женщине? – осведомился Владиан. – Вы не думали о том, чтобы, наоборот, поощрять их? Для ваших подопечных это может стать лишним стимулом.

– Я никогда не смотрела на это… с такой точки зрения, – с запинкой сказала Ясна. – Может быть, если у меня будет назначение врача…

– Вы это сделаете?

Девушка в раздумье изучала свои руки.

– Наверное, не смогу, – тихо призналась она. – Эти мальчики для меня только подопечные, а нейроконтроллер исключает в общении какую бы то ни было фальшь. Даже если бы я смогла себя заставить, было бы недопустимо и жестоко потом так разочаровать пациентов.

– В самом деле?

– "Потерявшиеся" похожи на тех, у кого завязаны глаза, – голосом и прикосновениями у них можно создать любой образ, но будет горькая трагедия, если придуманное не совпадет с тем, что они увидят, когда снимут повязку. А получилось бы именно так. – Ясна невесело улыбнулась. – Шанчан совсем отучил меня от эмоций, а зеркало каждое утро отрезвляет касательно внешности.

Владиан чуть искоса, оценивающе смотрел на нее:

– Зеркало вас именно "отрезвляет"? Интересно…

– Такая, как я, не может быть по-настоящему желанной.

– Я понял. Тогда, возможно, вы предпочли бы подопечного, вообще лишенного эмоций?

– Это невозможно…

– Отчего же? Общение на уровне логики и фактов, общение, которое с его стороны никогда не переросло бы ни во что большее… Я правильно понял ваше пожелание?

– Это было бы более честно, – сказала Ясна, не понимая, почему вообще признается в таких вещах.

– В какой-то степени я даже рад это слышать, – еще раз сверяясь со своими приборами, пробормотал Владиан. – Что ж, посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Прикосновением ладони Ясна открыла дверь квартиры, или блока, как говорили на Фэр'Элун. За дверью была санитарная зона – затянутая розовой пленкой опалесцирующая ниша в толстой стене, – а затем начиналось огромное, словно шанчанский закрытый стадион, полупустое помещение.

С течением времени человек так или иначе обрастает вещами, место, которое он называет домом, отражает личность своего жильца, его склонности и характер. По жилью Ясны сказать что-либо о ней было почти невозможно – несмотря на необъятные возможности внутреннего преобразовательного процессора, девушка все никак не могла собраться сменить стандартную, в гостиничном стиле, отделку квартиры. Единственное, что придавало помещению индивидуальность, стереокартины, в ряд размещенные на стене, позади мощного рабочего терминала.

Шесть больших трехмерных изображений напоминали шесть окон в бесконечность. С одного из них на Ясну смотрели строгие, все понимающие глаза Великого Дома, на другом улыбалась подтянутая, красивая мать – старший пилот-оператор Дара Ладова. На прочих стерео были записаны корабли. Крейсеры "Непобедимый" и "День возмездия", катер-матка WHK-серии, выпускающий перед боем истребители, и ударный линкор "Шквал".

Кроме картин, Ясна почти ничего не привезла с Шанчана – за восемь лет на этой планете у нее так и не накопилось личных вещей. Основной груз составляли записи литературы – собственных стереокниг Ладова себе не позволяла, но не оплачивать хотя бы небольшой абонемент в научной библиотеке госпиталя оказывалось выше ее сил. С научными материалами Ясна работала постоянно, и у нее накопилось изрядное количество заметок, копий, наблюдений. Но, в принципе, можно было бы оставить и их – ах, какие библиотеки были на Железной Луне!