Мятежный дом

Тин сжала губы. Рокс догадывалась, что с ней сейчас происходит — она хочет возразить людям, но не может заставить себя сделать это. Она хочет, чтобы люди сделали выбор за нее, как это было всю ее жизнь — но не знает, как вынудить их к этому, наверное, не знает даже, что пытается их к этому вынудить.

А Сильвер хочет, чтобы она сделала выбор сама. Пусть даже совершенно иллюзорный — выбор «любимого цвета». Сильвер, наверное, устроит и отказ от выбора, потому что это тоже выбор.

Тин наконец сформулировала как могла то, что ее мучило:

— Так не бывает.

И тут же закрыла глаза. Она возразила людям. Она совершила недопустимое. Рокс не знала, что испытывают гемы в таких случаях — страх перед наказанием, вбитый в позвоночник? Отвращение к себе? Желание умереть?

— Так есть, Тин, — как можно мягче сказала Сильвер. — Более того, Тин, с людьми чаще всего так и происходит: они сами решают, что правильно, а что нет.

Тин мгновенно нашла выход из логической ловушки:

— Я не человек.

— Ты человек, — спокойно возразила Сильвер.

Рокс внутренне дернулась. Первоначальный импульс был воскликнуть «Ты соображаешь, что говоришь?», но самообладание Кордо взяло свое.

Тин не знала, как возражать. Наконец ей пришел в голову выход.

— Можно я возьму синюю и пойду?

— Конечно, — улыбнулась Сильвер.

Тин, не сдерживая радости от того, что пытка выбором закончилась, ухватила синюю робу и исчезла за дверью.

— То, что ты ей сказала — прямое нарушение закона, — тихо проговорила Рокс. — Этологическая диверсия.

Сильвер кивнула.

— Я… — продолжала Рокс, — я восхищалась этим, когда это делал Дик… но он — одиночка, и от него тогда зависели очень немногие… А теперь… теперь все иначе, и мы… мы не можем рисковать Салимом.

— Хорошо, — согласилась Сильвер. — Скажи, когда мы сможем. Назови день, год, месяц.

— Что ты такое говоришь, — удивилась Рокс. — Как я тебе назову день, если я сама не знаю, когда гемов освободят. Не скоро еще, я так думаю

— Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, Рокс, — Сильвер скрестила руки на груди. — «Когда гемов освободят» — это значит «слишком поздно». Нам на руки в одночасье свалится полтора-два миллиона человек, не умеющих распоряжаться собой. И нас попросту не хватит на них на всех.

— Почему ты не сказала сразу? — вырвалось у Рокс.

— Потому что ты бы не поняла.

Она была права, но Рокс хотелось спорить.

— Я, знаешь ли, далеко не дура!

— Есть понимание, которое приходит только с опытом. Если мы всерьез беремся за это дело — ты должна отдавать себе отчет в том, на что мы идем, а идем мы на прямое нарушение закона. За которое, вроде бы, положена смертная казнь. Дик замечательный мальчик, но не стоит подражать ему там, где его поведение продиктовано заблуждениями и травмой. Он не боится нарушать ваши законы, потому что считает себя смертником. Это порождает в нем совершенно ненужную нам бесшабашность. Мы не можем, очертя голову, кидаться в миссионерство. Наша задача — подготовить как можно больше гемов к самостоятельной жизни в человеческом сообществе, привить им необходимые социальные навыки. Мы неизбежно идем на риск, но это должен быть рассчитанный риск.

— Как только мы произносим «Ты — человек», это уже не риск, а готовое уголовное дело.

— Верно, — Сильвер улыбнулась. — То, что я сейчас проделала с Тин — демонстрация специально для тебя. Сказав «а», нам неизбежно придется проговорить весь алфавит до конца — но совершенно не обязательно с конца начинать, как это делает Дик. Аксиома «Ты — человек» должна быть последним, а не первым пунктом.

— А почему ты не сказала это ему? — помедлив, спросила Рокс.

— Не видела смысла. Во-первых, он недолго пробыл в Лагаше, я бы никак не успела привить ему правильный навык. Во-вторых, это сейчас — стержень его жизни, который нельзя вынимать на этом этапе, милосерднее сразу убить. В-третьих, если у нас начнет получаться, он сам начнет нам подражать…

— А в-четвертых, его все равно скоро убьют, — беспощадно закончила Рокс.

— Не «все равно», — возразила Сильвер. — А как скоро — зависит от него самого и от людей, которые сейчас с ним. Практика показала, что не так-то просто его убить, и она же показала, что Габо и Хельга — люди, на которых можно положиться.

— Вызов от господина Дамона Исия, — сказал автосекретарь.

— Соединить по третьему терминалу, — Рокс пошла в соседнюю комнату, к видеопанели. — Рада видеть вас, господин Исия. По какому вопросу?

— Знакомый вам Данг Сионг, — сказал Исия без предисловий, — опять нуждается в качественной медицинской помощи. В этих ваших экспериментальных медботах или что у вас там.

Судя по картинке, передаваемой терминалом, Исия в настоящий момент вел карт на большой скорости. Поэтому вместо долгих объяснений он просто качнул «глазок» — и в кадр на несколько секунд попал полулежащий на заднем сиденье Данг. «Вернее, то, что от него осталось», — ужаснулась Рокс.

— Он попал под шахтный бот? — спросила она, изображая хладнокровие.

— Он попал под своих разлюбезных хикоси из Корабельного Города, — осклабился Исия.