Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Члены королевской партии в палате общин сразу поняли, что он совершил грубый, а возможно, фатальный просчет; его авторитет на ближайшее будущее потерян, и в состоянии понятного смятения они смиренно покорились решению парламента для большей безопасности переместиться в зал одной из лондонских гильдий. В вечер провалившейся попытки взять обвиняемых парламентариев весь город приобрел вид военного лагеря. Поперек главных дорог возвели баррикады и повесили цепи; жители предместий и самого города предложили парламенту свою помощь в случае, если на них пойдет армия Карла. Женщины грели воду, чтобы обливать кипятком наступающих кавалеров. Скрывающихся от короля членов парламента надежно укрыли в доме на Колман-стрит, известном центре радикальных схизматиков. Кто-то уже кричал, что король недостоин жизни. Карл фактически потерял столицу.

Однако Лондон был не единственным местом, где звучало недовольство. На следующий и в последующие дни тысячи людей из Кента и Бекингемшира, Нортгемптоншира и Лестершира, Эссекса и Сассекса, верхом и пешком двигались в Вестминстер с петициями к парламенту. В основном они жаловались на упадок в торговле, вызванный разногласиями и беспорядками в королевстве. Стране в результате политического кризиса угрожал стремительный экономический спад. Потеря доверия ограничила торговлю, розничные и оптовые торговцы Лондона припрятывали деньги до лучших времен. Большинство людей жаждало мира. Важно отметить, однако, что петиции из Кента и всех остальных мест адресовались парламенту как центру власти в стране.

10 января король уехал из Лондона в Хэмптон-Корт, появившись там настолько быстро и неожиданно, что во дворце не успели приготовить постели для него и его семьи. Карл сказал голландскому посланнику, что опасался за безопасность супруги в столице. Он снова увидит Лондон только через девять лет, когда вернется туда пленником. На следующий день члены парламента, которых король обвинял в государственной измене, вернулись по воде в Вестминстер, где их приветствовали ликующие толпы.

Военный арсенал страны располагался в Халле, там хранилось 20 000 единиц оружия и 7000 баррелей пороха. Король назначил графа Ньюкасла комендантом порта и арсенала, однако его опередили оперативные действия молодого парламентария Джона Хотэма, который убедил мэра Халла впустить его солдат. Затем комендантом города назначили отца этого парламентария сэра Джона Хотэма.

Палата общин издала обращение к властям всех графств, побуждая их «занять оборонительную позицию», а через день-два их попросили назначить своих наместников вместо тех, кто лоялен только к королю. Тогда король направил в парламент послание, в котором предложил сохранить привилегии его членов и защитить интересы истинной религии в обмен на обязательство сохранить его власть и доходы. Палата лордов хотела отправить простой ответ с благодарностью, но палата общин ответила требованием передать все крепости и армию для охраны порядка в руки своих сторонников.

В конце января Карл призвал всех верных ему лордов собраться в Виндзоре, куда он к тому времени перебрался. К нему присоединились четырнадцать пэров, таким образом большинство оставшихся в Вестминстере оказалось на стороне пуританской оппозиции. Лорды пуританской коалиции теперь могли большинством голосов своей палаты проводить все необходимые законопроекты. Так, 5 февраля палата общин представила лордам билль об исключении епископов из парламента. Темп событий ускорился. В середине месяца Карл и Генриетта Мария находились в Кентербери, на пути в Дувр, откуда королева должна была отплыть в Голландию. Она ехала, якобы сопровождая дочь на оговоренную свадьбу с принцем Оранским, но у нее были и более секретные цели: королева прилагала усилия к поиску военных наемников и materiel

(оснащение), поскольку, как она сказала венецианскому послу, «чтобы уладить дела, нужно сначала их расстроить».

Тут королю доставили законопроект об исключении епископов из парламента. Ему говорили, что если он не даст королевского согласия на этот документ, то сторонники парламента могут помешать отъезду королевы; тогда и королева добавила свой голос за утверждение закона. Поскольку дело касалось ее самой, епископами можно было пренебречь. Соответственно, Карл согласился, несмотря на то что в своей коронационной клятве обещал сохранять все привилегии священнослужителей. Возможно, он рассчитывал, что позже сможет аннулировать свое решение в более благоприятных обстоятельствах.