Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Изо всех районов Шотландии начали поступать петиции против папистских реформ нового требника, столь далеких от прежнего порядка и богослужения Шотландской церкви. Совет Шотландии написал королю, что «ропот и обида» по поводу нововведений беспримерны. Увещевания людей стали особенно необходимы после того, как в Эдинбурге случился второй бунт, потому что прошел слух, что лорд-провост, мэр города, пытается не допустить, чтобы петиция против англиканского молитвенника дошла до Лондона. Теперь петиционеры, как их стали называть, уже составляли огромное большинство горожан.

Умеренный пресвитерианский священник Роберт Балли признался в своем дневнике, что «только Бог знает, как пойдут дела… весь народ считает, что папизм на пороге. Возмутительные памфлеты, которые каждый день приходят из Англии, добавляют масла в огонь. Никто не может и слова громко сказать в защиту короля, чтобы самому не стать жертвой в один прекрасный день».

Карл не знал, что делать. Он не был готов к такому неприятному акту открытого неповиновения. Говорят, что его первыми словами стали: «Я думал, мне повинуются». Однако каким образом он мог навязать подданным свою волю? У него не было армии, а только неохотная поддержка отдельных людей в Шотландии. Тогда члены шотландского Тайного совета предложили выход из сложившегося тупика. Петиционеры покинут Эдинбург и разойдутся по домам, оставив группу уполномоченных говорить и действовать от их имени. Было ясно, что эти уполномоченные станут голосом Шотландии.

По сути, волнения в Эдинбурге были прелюдией к более фатальным столкновениям, приведшим собственно к гражданской войне в Англии, однако в то время никто не мог предвидеть подобного исхода. Одно событие всего лишь следовало за другим в явно случайном или, по крайней мере, несвязанном порядке, и только впоследствии стало возможным разглядеть эту связь. Например, какое-то время спустя Генриетта Мария назвала новый молитвенник для Шотландии «эта роковая книга». Но кто бы подумал, что женщина, бросившая стул, знаменует начало большой войны?

Шотландия показала пример открытого сопротивления, на который в Англии взирали с восхищением. Карл правил тремя королевствами, кровно связанными, как части тела; волнение в одной из них отражалось на спокойствии всего организма. Следующий крупный вызов королевской власти произошел уже в Лондоне. Летом 1637 года король решил призвать в Суд казначейства Джона Хэмпдена за отказ выплачивать корабельные деньги. Хэмпден уже провел в тюрьме десять лет за отказ от принудительного займа, но сей опыт, как видно, не сломил его воли.

В начале года двенадцать старших судей постановили, что в условиях угрозы государству король имеет полное право приказать своим подданным финансировать подготовку флота. Кроме того, они объявили, что в случае отказа выплачивать налог король уполномочен прибегать к принуждению. Леопольд фон Ранке считал, что «судьи не могли вынести более важное решение. Это одно из важнейших событий в истории Англии». Королевская прерогатива стала основой и краеугольным камнем государства. Симондс Д’Эвес писал, что если этот налог действительно можно взимать на законных основаниях, то «король под тем же предлогом имеет право накладывать в десять, двенадцать, в сто раз и так до бесконечности большую сумму на любое графство тогда и так часто, как ему захочется; а поэтому в итоге ни один человек ничего не стоит». Это был мощный аргумент, который предстояло проверить в суде над Джоном Хэмпденом.

Судебный процесс продолжался с ноября 1637 года до следующего лета, за ним с огромным интересом следил народ всего королевства. Это была борьба за право между сюзереном и подданным, дело считали самым важным из когда-либо представленных на суд. Обвинение, по существу, строилось на двух пунктах. Корона утверждала, что во всех прецедентах, со времен англосаксов, королю разрешалось собирать деньги на военный флот. Хэмпден, в свою очередь, заявлял, что предыдущие системы налогообложения не имеют ничего общего с последними королевскими приказами о корабельных деньгах, разосланными в удаленные от моря графства. Корона также отстаивала обоснованность своего требования о финансовой помощи перед лицом иностранной угрозы: к тому времени как удастся собрать парламент для обсуждения этого вопроса, страну уже могут атаковать и даже захватить. Хэмпден аргументировал тем, что приказы были разосланы за шесть месяцев до того, как был снаряжен первый корабль, и поэтому было достаточно времени для созыва сессии в Вестминстере. Приказы в любом случае противоречили законам, запрещающим установление налогов без одобрения парламента.