Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Переговорщики обеих сторон встретились в городке Рипон, где постановили, что король будет выплачивать шотландцам 25 000 фунтов стерлингов в месяц до заключения мирного договора. По-видимому, предполагалось, что только парламент в состоянии предоставить подобную сумму. Пэров в Йорке спросили, принимать или отвергнуть достигнутое перемирие. Естественно, споров не последовало. Королю ничего не оставалось, как пойти на условия захватчиков и созвать парламент. Эксперимент по абсолютной монархии подошел к концу.

В дневниковой записи за 30 октября Джон Ивлин отметил: «Я видел, как Его Величество (возвращаясь из северной экспедиции) ехал верхом торжественно и под своего рода аплодисменты, со всеми признаками удачного мира, восстановивший к себе любовь народа. Его сопровождала по улицам Лондона великолепнейшая кавалькада». Эдвард Россингем написал виконту Конвею: «Мы здесь все сходим с ума от радости, что Его Величество все-таки созывает парламент и передает шотландское дело в руки лордов, которые, как все надеются, заключат мир при любых условиях». Граф Нортгемптон считал «слово из трех слогов», то есть парламент, «подобным райской свежести».

Другие не испытывали такого оптимизма. За несколько дней до прибытия короля в Лондон архиепископ Лод вошел в свой кабинет за какими-то документами и обнаружил, что его портрет кисти Ван Дейка валяется на полу лицом вниз. Он был очень суеверным человеком. «Почти каждый день мне угрожают крахом в парламенте, – признался он в своем дневнике. – Дай Бог, чтобы это не было дурным предзнаменованием».

«Благочестивые» парламентарии хорошо подготовились. Они собрались в доме Джона Пима, неподалеку от Грейз-Инн, где детально обсудили свои планы. Их стали называть кликой во главе с Пимом в палате общин и представителем графом Бедфордом в палате лордов. Они знали диспозицию шотландцев, а ковенантеры, в свою очередь, рассчитывали на помощь английских друзей в парламенте во внесении необходимых изменений в религии. Таково было «Протестантское дело».

Голосование на выборах в парламент приняло исключительно боевой характер: восемьдесят шесть конкурентных мест за пределами привилегированного магического круга с единственным назначаемым парламентарием. Королевская партия снова оказалась в невыгодном положении, поскольку придворные и их приспешники не отвечали местным и религиозным интересам. Например, из двенадцати юристов, выдвинутых королем на выборы, назначили только троих. 3 ноября Карл отправился в новый парламент по воде, чтобы избежать публичности. Посол Венеции отметил, что отсутствие церемониала «ярче другого показывает подданным, что король соглашается присутствовать только по принуждению… а не по собственной доброй воле, чтобы порадовать свой народ». Кто мог предположить, что этот парламент проработает, пусть и с перерывами, почти двенадцать лет?

Как только парламентарии собрались на дебаты, члены палаты общин представили перечень претензий к поведению королевских советников, главным образом Страффорда и Лода. Роспуск «Короткого парламента», который не успел согласовать никаких реформ, не улучшил настроя его членов: 60 % из них заседали в предыдущем созыве и теперь были как никогда воинственны. Однако самую большую группу в палате общин по-прежнему составляло поместное дворянство, чрезвычайно консервативное и не склонное к новациям. Они не хотели разрушать королевскую власть, или ортодоксальную структуру. Они хотели восстановить прежнюю модель правления. Тем не менее их тоже прискорбно разочаровали. Они видели, что король проиграл войну. Они отметили, что он отворачивается от своих настоящих приверженцев. Они замечали его в обществе папистов, окружавших королеву. Они лицезрели нарушение законности и порядка в своих регионах.

Теперь все парламентарии осознали собственную мощь. Они поняли, король уверен в том, что его выручат из затруднительного положения: если парламент не выделит ему субсидии, он не сможет выплатить шотландской армии оговоренные деньги. Тогда Александр Лесли может пойти и на Уайтхолл, раз уж не будет английской армии, чтобы помешать его наступлению. Следовательно, пока шотландцы остаются в Англии, парламент играет главную роль.

В дебатах, последовавших после открытия сессии, один член палаты отметил как общеизвестный факт, что судьи сокрушили судебную процедуру, а епископы – литургию. Другой упомянул, что некоторые из приближенных короля подготавливают папистский заговор. Еще один поднялся с претензией, что существующее правительство самое слабое за несколько поколений и не принесло ничего, кроме национального позора; прозвучало мнение, что те, кто громче остальных превозносили королевскую власть, как раз и пускали на ветер деньги короны.