Мятежный

Мы просто гелиевые шары, которые вот-вот лопнут, каждый вдох приближает нас к концу.

– Ты можешь попросить о чем угодно, – произнес Роман, и я знала, на что он намекал. Поцелуй. Но я больше не собиралась умолять. Мой папа однажды сказал, что не следует просить любви. Это не награда, а необходимость.

– Что угодно? – Я захлопала ресницами. Он наклонился еще ближе, тепло его тела проникало в меня. Я чувствовал тяжесть в груди, мои конечности превратились в желе. Мы будто поменялись с ним местами, и это странно. Нелогично, но все же с толикой здравого смысла.

– Что угодно. – Его голос превратился в мягкое рычание, его губы застыли в паре дюймов от моих. И это так заманчиво, но я должна отказаться. Ради своей самооценки. Ради того, чтобы правильно распределить власть в наших отношениях.

– Тогда я хочу, чтобы ты показал мне свою задницу. Как-то несправедливо, что лабиринт уже видел ее, а я до сих пор нет.

Роману потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, отодвинуться и встать с кровати, но, к его чести, он сделал это без ворчания.

Он предупреждающе направил палец в мою сторону, прежде чем повернуться спиной.

– Неужели это превратится в тот случай, когда ты так сильно влюбишься в мой зад, что мне придется выписывать тебе судебный запрет?

– Пока что я не могу дать ответ, но сделаю все возможное, чтобы не превратиться в сталкера. – Я оперлась на локти с дерзкой улыбкой на лице.

Он пожал плечами.

– В случае худшего сценария было бы здорово предупредить меня об этом хотя бы за день до того, как у меня закончится пиво.

Оказавшись спиной ко мне, Роман стянул свои брюки, даже не потрудившись повернуть голову, чтобы увидеть мою реакцию. Я сглотнула. На его крепких мускулистых ягодицах разместилась татуировка черепа с кровью, стекающей до бедра, тут же были три улыбающихся скелета с досками для серфинга и еще одна, третья татуировка, с надписью «Крутая история, братишка».

– Что за история? – спросила я.

Он натянул штаны и забрался обратно на кровать, идеально расположившись рядом со мной, как будто он находился на своем месте.

– Я проиграл пари.

– Ты, должно быть, шутишь. – У меня отвисла челюсть, но он лишь безразлично приподнял одно плечо, как бы говоря «если бы».

Я мягко толкнула его.

– Кто набивает что-то подобное у себя на ягодице, потому что так ему сказали друзья?

– Тот, кому на все наплевать и кто никогда не упускает возможности совершить очередную глупость, – подколол он, заправляя прядь волос мне за ухо. Я схватила его руку, поднесла ко рту и поцеловала его раскрытую ладонь. Он слегка вздрогнул, и это меня огорчило. Он спал с таким количеством женщин, но я задавалась вопросом – когда в последний раз кто-то целовал его ладонь, обнимал его под дождем или любил так, как того заслуживает каждый человек.

– Тебе нужно больше уважать свое тело, Роман. Татуировки. Женщины. Ты можешь отказаться от них. Ты и так уже совершил много ошибок из-за этого. – Под «этим» я подразумевала его отца. Он повлиял на него так же сильно, как на меня «Инцидент». Ментальные шрамы подобны лорду Волан-де-Морту. О них нельзя говорить вслух.

Он сделал вид, что поправляет ворот моей кофты, когда произнес:

– Вот что я скажу. Я перестану относиться к своему телу как к общежитию, если ты пообещаешь, что перестанешь относиться к своему так, будто оно состоит из зефира и греха. Давай завтра вместе половим волны.

Я рассмеялась.

– И что будет, если я соглашусь?

– Тогда я больше не буду делать дурацкие татуировки, подобные той надписи.

– Так нечестно. И в любом случае у тебя больше нет для них места.

Он погладил подбородок, затем указал на свое гладковыбритое лицо.

– Теперь есть.

Я хлопнула его по груди.

– Я убью тебя.

– Поверь, детка, ты уже на полпути к этому.

– Что это значит? – промурлыкала я.

Он выглядел чертовски серьезным.

– Это значит, что я не могу держаться от тебя подальше, хотя знаю, что на данном этапе должен.

Я ничего не ответила, балансируя на канате между нежеланием умолять его остаться со мной и нежеланием того, чтобы он уходил.

Роман попросил меня вернуться к чтению, что я и сделала. Мы лежали вплотную друг к другу, пока я дочитывала главу вслух, потом выключила свет и, повернувшись к парню спиной, закрыла глаза.

Он обнял меня рукой, и я улыбнулась в темноте, когда его член прижался к моим ягодицам, медленно толкаясь в них и мучая нас обоих. Моя кожа покалывала, а между ног ощущалась болезненная пустота, когда он прижался торсом к моей спине. Он терся об меня всем телом, наполняя желанием.

– Роман…

Он поднял татуированную ладонь к моему рту и приглушил мой голос, просунув средний палец между моими губами. Я принялась сосать его жадно, отчаянно, желая почувствовать вкус последней выкуренной им сигареты и соленой мужественности. Его губы скользили по коже за моим ухом.

– Тш-ш.