Мифы классической древности

Немного спустя к шатру Агамемнона поспешно подошел Ахилл и стал расспрашивать у рабов, где найти ему царя. Не мог Ахилл совладать со своими мирмидонцами: требовали они, чтобы Агамемнон или плыл немедленно к берегам Трои, или распустил дружины; да и самому Пелиду, болевшему сердцем по славе, невыносимо стало праздное бездействие. Клитемнестра услыхала голос Ахилла и, узнав от рабов, кто это, вышла к нему из шатра и дружески приветствовала его, называя нареченным зятем. "О какой помолвке говоришь ты? – спросил ее изумленный Ахилл. – Я никогда не искал руки вашей дочери, и Агамемнон ни слова не говорил мне про свадьбу". Застыдилась тогда Клитемнестра и, смущенная, стояла перед Ахиллом, потупив очи в землю: непристойными показались ей теперь ее речи к юноше, и не помышлявшему вступать в брак с их дочерью. Ахилл старался успокоить растерявшуюся царицу. "Не смущайся, – сказал он ей, – и не сердись на того, кто подшутил над тобой; мне же прости, что я, изумленный твоими речами, опечалил и смутил тебя". Тут вышел к ним из шатра старый раб, которого Агамемнон посылал с тайным письмом в Микены; раб тот служил еще отцу Клитемнестры и последовал за нею в дом ее супруга. Трепеща от страха, он открыл своей госпоже, что Агамемнон намерен принести дочь в жертву Артемиде. Ужаснулась Клитемнестра, пала к ногам Ахилла и, рыдая, обняла его колена, "Не стыжусь я, – говорила она, – припасть к ногам твоим: я – смертная, ты же сын бессмертной богини. Помоги нам, спаси мою дочь. Брачный венец возложила я на ее голову, когда везла ее сюда, а теперь должна одеть в могильные ризы. Вечный позор будет тебе, если ты не защитишь и не спасешь нас! Заклинаю тебя всем, что тебе дорого, божественной матерью твоей заклинаю тебя – защити нас; видишь, я не у алтарей ищу себе защиты, а припадаю к твоим коленам. Нет у нас здесь защитника, нет человека, который стал бы за нас; если и ты отвергнешь мои мольбы, дочь моя погибнет".

Тронут был Ахилл мольбами и рыданиями царицы и вознегодовал на Агамемнона за то, что дерзнул он злоупотребить его именем, дабы обмануть свою супругу и похитить у нее дочь. Поднял Пелид громко стенавшую Клитемнестру и сказал ей: "Я буду твоим защитником, царица! Клянусь Нереем, божественным родителем матери моей Фетиды: не коснется твоей дочери никто из ахейцев, даже сам Агамемнон. Я был бы презреннейшим из трусов, если бы позволил именем моим привлекать людей к смерти! Если допущу Агамемнону исполнить, что он задумал, – я навеки запятнаю свое имя!" Так говорил царице Пелид и дал ей совет – попытаться сперва упросить мужа, смягчить его сердце мольбою, ибо доброе, от сердца исходящее слово имеет иногда более власти, чем сила. Дав еще раз обещание быть бдительным защитником Ифигении, Ахилл удалился.

Возвратясь в свой шатер в твердом намерении принести дочь в жертву Артемиде, Агамемнон с притворно спокойным видом сказал супруге: "Приведи ко мне дочь; я все уже изготовил для бракосочетания ее: готова и священная вода, и жертвенная мука, и телицы, кровью которых окропляют при заключении браков алтари Артемиды". – "Сладкие речи льются из твоих уст, – воскликнула полная гнева и ужаса Клитемнестра. – Дело же, которое ты замыслил, – страшное, злодейское дело! Поди сюда к нам, дочь моя, и знай, что хочет сделать над тобой отец; возьми с собой и Ореста". И когда Ифигения вошла в шатер отца, Клитемнестра продолжала: "Посмотри, вот стоит она перед тобой – покорная, готовая во всем повиноваться твоей воле. Скажи ты мне: неужели же и вправду ты хочешь отдать дочь на заклание?" – "Горе мне, злополучному, – воскликнул Агамемнон в отчаянии. – Погиб я, открыта моя тайна!" – "Все знаю я, – продолжала Клитемнестра. – Самое молчание твое и твои вздохи обличают тебя. Ради чего обрекаешь ты на смерть нашу дочь? Чтобы возвратить Менелаю Елену? Правду сказать, великая цель, достойная кровавой, страшной жертвы! Из-за злой жены жертвовать детьми, отдавать за непотребное то, что для нас всего дороже! Когда ты уйдешь на чужбину, а я возвращусь домой, – как взгляну я на опустелые покои дочери и что скажу другим дочерям, когда они станут спрашивать меня о сестре? И ты – как осмелишься ты поднять к богам руки, обагренные кровью дочери: чего молить у богов детоубийце! Скажи еще мне: почему именно наша дочь должна пасть жертвой у алтаря богини? Отчего не созовешь ты вождей и не скажешь им: "Вы хотите, арговяне, плыть во фригийскую землю? Бросим же жребий о жертве: пусть жребий решит, чья дочь должна пасть у алтаря Артемиды". Почему Менелай не хочет пожертвовать своей дочерью Гермионой? Ведь вы идете на войну из-за его обиды? Что же молчишь ты? Отвечай – уличи меня, если слово мое лживо; если же я говорю правду – одумайся, не поднимай руки на дочь, не отдавай ее на заклание!"