Мифы о Хельвиге

Хельвиг (никчемный)

Листья легли словно оспа на твое лицо,когда ты решил стать самым никчемным,самым последним, самым бездомным.И сразу же в этот миг в село вкатилосьи пошло плясать колесо с ободом раскаленным,рассыпая костры, сеновалы, морды,сдвигая фьорды в Господень лик.Оно дотла спалило крыльцо,на котором стояли старуха твоя и старик.И народам стало холоднее еще.И девушки вымыли лица кислым борщом.И Хельга сказала, сейчас для тебя, холуя,по самой тонкой нитке пройду голая я.

Для рождественской для тебя открытки.Для постройки нового корабля. И слезыраскаянья Хельвига, словно две огромныхулитки, скатились на землю. И их приняла земля.

Свитер Хельвига

М. Кагановой

Зимою любая одежда невелика.Бабка пряжу пряла и забылась глубоким сном,смешала с шерстью лохматые облака,зацепила свой локон веретеном.Десять внуков было у нее, шесть сыновейи молитва на северные острова.До последних, до Вавилонских кровейраспустилась ее смерти канва.Хлопьями она рассыпалась ниц,

чтобы ты напоследок зашел.Когда тени тяжелых спицраскачивали престол.Хельвиг на пороге стер каблуки.Теплей, чем родная мать,получился свитер. На нем две женских рукиждали царя обнять.

Хельвиг (сиюминутный)

Швырнешь в долину горсть, черную горсть:в деревнях черными сапогами запляшут смутьяны.Из горла у песни щучью костьдостанут зашивать свои раны.Народы облокотились на твою трость,в карманах их пиджаков висят стаканы.

Швырнешь россыпь криков, стаю скворцов вернешьжелуди перебрать на хозяйской риге.В чей череп ложится тяжелый нож,не разобрать в многоголосом крике.У плетня топчется молодежь,Хельвиг смотрит взглядом ханыги,как, сбитая ногтем, платяная вошьвгрызается в переплеты Великой книги.

Старость Хельвига

Солнце слезится в глазах, будто чистят лук,по углам шуршит пестрой курицей тишина,обволакивая паклею каждый звуктабачного кашля в полынных парах вина.Дом исхожен народами, пыль соленых сапоготпечаталась прибоем в песке.

Кроны каштанов раскачивают потолоки роняют рыбацкие сети на чердаке.И душа шелушится, словно луковица в тепле,все пытаясь открыть глаза,ее глубина исчезает в сыром дупле,сшибает прелью, словно солдатская кирза.Но тебя нигде нет. Только вот старость твоя,в светлом капище выставленная напоказ,принимает любого вошедшего в сыновья,благословляет, не открывая глаз.Твоя старость словно повадка лисья —ускользнуть… оставить в тоске,оказалась легка, как осенние листья,качающиеся в гамаке.