Мифы сталинской эпохи

Принципиальное изменение одно. Заключалось оно в том, что в проекте постановления предусматривалось упразднение судебной коллегии ОГПУ. Получилось, что народный комиссариат внутренних дел Советского Союза больше не имел судебных полномочий. Это должно было стать свидетельством резкого смягчения карательной политики советского государства. Так задумывалось, по крайней мере. Понятно, года через три ни о каком смягчении речь уже не шла, напротив, все заговорили о том, что идет невиданное ужесточение работы репрессивного аппарата. События 37–38 гг. всей стране показали, что о смягчении карательной политики остается только мечтать.

Нужно отметить, некоторые положения того проекта сразу вызвали достаточно резкие критические замечания, особенно со стороны прокурора СССР Акулова и наркома юстиции Крыленко. 22 февраля 1934 года они вдвоем пишут служебную записку на имя товарища Сталина. Прокурор ставит вопрос о том, что необходимо более широкое ограничение внесудебных полномочий ГПУ. Он уточняет, что помимо судебной коллегии ОГПУ и полномочных представительств ОГПУ существуют так называемые тройки, имеющие право рассматривать преступления по каэровским статьям (КР – это контрреволюция), по статьям общеуголовного порядка и даже (внимание!) выносить приговоры вплоть до расстрела. Глядя на реорганизацию ОГПУ, прокурор делает заключение: «Не нужно сохранять тройки при полномочных представительствах ОГПУ». Во-первых, дубляж функций, а во-вторых, слишком серьезная власть сосредоточивается в одних руках. То есть совершенно непонятно, зачем нужна прокуратура, зачем нужно министерство юстиции, если уже есть три в одном – органы ловят, органы судят, органы приговаривают и расстреливают.

Скажем сразу, руководители НКВД не собирались просто так сдавать позиции. С завидным постоянством писались проекты, чтобы сохранить те самые тройки и при особом совещании, и при НКВД СССР. Например, в одном из тезисов, который потом будет исключен из конечного варианта Положения об НКВД, предусматривалось, что для особо отдаленных районов, под которыми подразумевались Дальневосточный край, Восточная Сибирь, Средняя Азия и Казахстан, организуются специальные комиссии в составе начальников управлений НКВД и начальников соответствующих отделов УГБ, которые и выносят вердикт. По сути, те же самые тройки. Комиссии должны были заниматься предварительным рассмотрением всех оперативно-следственных материалов, равно как и изучать дела о лицах, которые считались особо опасными. Это, как правило, все те же КРы.

Понятие «контрреволюционный элемент» тогда трактовалось невероятно широко. Вообще, в Советском Союзе клеймо КР могли налепить на кого угодно. Именно по этой причине такой популярной у судей стала пресловутая 58-я статья. По ней каждого второго человека по реалиям той эпохи можно было в чем-то обвинить.

Я уже рассказывал, что эти комиссии могли определять наказание в пределах прав, которые им предоставляло особое совещание при НКВД СССР, но при этом должны были выносить свое решение на утверждение особого совещания. Так продолжалось вплоть до мая 1935 года, когда были созданы тройки при главных управлениях рабоче-крестьянской милиции в республиках, краях и областях. Именно в мае 35-го года последовал специальный оперативный приказ НКВД СССР (для самых любознательных его номер Э 00195), и теперь уже милицейские тройки имели полное право проводить особые совещания в отношении деклассированных и уголовных элементов.

Почему 1935-й год? Ответ чрезвычайно простой. В декабре 34-го года был убит Киров. По этой причине карательная политика советского государства, без того весьма и весьма жесткая, еще сильнее ужесточилась. Логичным следствием стало появление таких вот милицейских троек.

Хотя в том же 1935 году Генеральный прокурор СССР заявил, что нужно добиться усиления прокурорского надзора за действиями органов государственной безопасности. До этого чекисты, в общем, на прокуратуру смотрели сквозь пальцы. Была специальная инструкция ОГПУ, согласно которой можно проводить аресты без предварительного согласования с прокурорским надзором по ряду дел. Этот ряд включал в себя теракты, взрывы, поджоги, шпионаж, перебежчиков, политический бандитизм, крупные антипартийные группировки и банды контрреволюционеров. Нет, в принципе, прокуратура против такого положения дел не возражала, хотят товарищи чекисты этим заниматься – ради бога! Давайте только сохраним хотя бы какую-то видимость социалистической законности.

Что для этого придумали? Чтобы в течение 10–14 дней после проведенных следственных мероприятий чекисты все-таки брали санкцию прокуратуры. Логика понятна, за эти 10–14 дней следствие, как правило, уже заканчивалось. Если человека признавали виновным, то брали задним числом санкцию прокуратуры. Дальше он отправлялся, соответственно, в распоряжение троек, где вердикт выносился весьма и весьма оперативно, опять же говорю, вплоть до расстрела.