Мильтон в Америке

Гусперо казался вдохновленным такой перспективой, но не произнес ничего, кроме обычных слов прощания. Наутро он отправился верхом в Мэри-Маунт; следуя вдоль берега, он к полудню достиг деревянного моста, который, без сомнения, спешно возвели сами новоприбывшие; мост представлял собой всего-навсего несколько досок, уложенных на большие камни, но по ту сторону виднелась тропа. Гусперо отправился туда и через четверть часа достиг поселения. Он готовился к неожиданностям, но все же был поражен: на открытой площадке высился шест. Он был щедро украшен, увешан гирляндами и лентами, а также колокольчиками, которые звенели под ветром. Приблизившись, Гус разглядел, что он еще и расписан рожами и человеческими фигурами, красными на синем фоне. К Гусперо поспешил незнакомец, приветственно раскинув руки.

- Добро пожаловать, - произнес он. - Наш первый гость. Англичанин, как я вижу.

- Из Лондона, сэр. Толлбой-Рентс в Смит- филде. Приятный район.

Незнакомец на шаг отступил, упер руки в бока и присвистнул.

- Я родился на Дункан-Лейн!

- Которую называют Придуркан-Лейн.

- Она самая.

- А иначе - Прокатись-еще-Лейн?

- Ну да. - Незнакомец улыбнулся и встряхнул головой. - До чего же здорово встретить прежнего соседа. - Он заметил, что Гусперо не сводит глаз с шеста. - Вы что, никогда таких не видели?

- В Лондоне ни разу. Нет. - У него мелькало смутное, едва уловимое воспоминание о чем-то подобном, виденном в раннем детстве: да, тот шест стоял в полях за городскими стенами. - Знаю-знаю, - сказал он. - Это называется майский шест.

- В Лондоне зрелище нечастое.

- Диковина. Вроде театра.

- Но сейчас там все снова переменилось. И здесь тоже переменится, надеюсь.

- И братья повеселеют? Не верится.

- Мне тоже. Вашу руку, прошу. Меня зовут Персивал Олсоп. Для друзей и соседей - Перси.

- Гусперо.

- Так вы человек образованный?

- Говорю по-английски как на родном языке и считаю на пальцах до десяти.

- Для здешней пустыни остроумия у вас в избытке, сэр. Вам следовало бы оставаться дома - лущить горох и нести вахту.

- Я бы отдал все, что имею, а это ровным счетом ничего, только бы снова повидать старый город.

- Что же завлекло вас так далеко от Толлбой- Рентс? Приятный климат?

- Нет-нет. - Гусперо заколебался. - Не завлекло, а завело.

- Насильно?

- По доброй воле. - Он снова замолк в нерешительности, стесняясь признаться в том, что связан с братьями. - Я с той стороны реки. Вот оттуда. Из Нью-Мильтона.

- Неужели? По вас не скажешь, что вы из Божьих Избранников, если вам не обидны мои слова.

- Ничуть. - Гусперо чувствовал облегчение, оттого что не нужно притворяться. - Я не избранник божий. И не пуританин. И не особли- вец. Я вообще не богомолец.

- Слава Богу.

- Вот-вот.

- Так вы?

Гусперо понял вопрос.

- Я секретарь мистера Мильтона.

- Да ну? - Олсоп снова присвистнул. - Он, кажется, очень серьезный джентльмен.

- Верно, очень серьезный.

Немного помолчав, оба разразились смехом.

- Полагаю, - сказал Олсоп, - наш разговор придется отложить до другого случая. Поскольку вы посланы преподобным мистером Мильтоном, я должен препроводить вас к превеселому мистеру Кемпису. Сойдите с лошади, сосед, и следуйте за мной.

Он повел Гусперо к одной из полотняных палаток, которые стояли вблизи майского шеста; она была расписана яркими голубыми и желтыми полосами, на коврике над входом виднелась намалеванная красной краской буква «К». До Гуса донеслись голоса, а когда он пересекал порог, - внезапный громкий раскат хохота. «Значит, жонглеры, актеры и гимнасты у нас будут, - говорил Ралф Кемпис. Сделав Гусперо приветственный жест, он продолжал: - Нужны скоморохи, мимы, а также предсказатели судьбы и фокусники. Нет. Фокусник у нас уже есть. Так ведь, Макиза?» Он обращался к индейцу, который сидел на деревянном стуле в другом конце палатки. Тот разительно отличался от тех туземцев, что работали в Нью- Мильтоне; голова его была, за исключением жидкого клока волос, наголо выбрита, с левого уха свешивалось чучело какой-то птички. На вопрос Кемписа он не ответил, но ухмыльнулся и потряс мешочком не то с драгоценностями, не то с порохом. Воздух внезапно наполнился очень странным ароматом, который Гусперо сравнил бы с запахом лилии. Кемпис взглянул на него с улыбкой. «Это чтобы отпугивать мух, сэр. А теперь садитесь и рассказывайте, что у вас за дело».

- Никакого дела у меня нет, мистер Кемпис, Я от мистера Мильтона. - Эту речь Гусперо репетировал, когда ехал верхом, но теперь она звучала как жалкая импровизация. - Он шлет вам привет и наилучшие пожелания, однако передвигаться пока не может из-за сильного воспаления в ноге. И вот… - Он в растерянности запнулся. - Вот я здесь.

- Вы прибыли на нашу скромную церемонию в качестве его посланника?

- Я должен быть его глазами и ушами.

- Но не устами, надеюсь. Он наговорил и написал много… - Кемпис оборвал себя и поднялся, чтобы пожать гостю руку. - Что ж, мы вам рады. Хотя, признаюсь, я наделся увидеть, как мистер Мильтон пляшет вокруг майского шеста.

Представив себе хозяина, взбрыкивающего ногами, Гусперо расплылся в улыбке.