Милые детки

– Мистер Трантер, у меня для вас сообщение от доктора Саммер. Она хочет поговорить с вами, прежде чем вы с мальчиками пойдете к Лорен.

Патрик ушел беседовать с психиатром, Харпер осталась ждать в коридоре. Она, конечно, вызвалась присмотреть за мальчиками, но в глубине души была рада, когда он сказал, что возьмет их с собой, – их пристальные взгляды уже начинали действовать ей на нервы. До ужаса хотелось спросить, всегда они были такие или это что-то новенькое, но, учитывая обстоятельства, вопрос казался не слишком уместным.

Через несколько минут в глубине коридора зажужжал автоматический замок, и из-за массивной двери показалась медсестра лет сорока с копной густых темных волос, обрамляющих миловидное лицо. Вполне могла быть фотомоделью в молодости, с такими-то огромными глазами и величественными скулами. Она быстрым шагом прошла мимо Харпер и постучала в дверь кабинета, в котором доктор Саммер общалась с Патриком.

– Я вас провожу, – сказала она, придерживая дверь, чтобы Патрик мог выкатить коляску. Получилось не с первой попытки – несколько раз она застревала в проходе, зацепившись колесами.

Доктор Саммер вышла в вестибюль следом. Пока медсестра запирала дверь кабинета, доктор по очереди глянула на мальчиков, чуть пожав их маленькие ручки.

– Надо же, какие спокойные, – сказала она. – Такие славные мальчики.

С улыбкой на губах она развернулась уходить.

– А вы со мной не идете? – спросил Патрик.

– Нет, но я буду наблюдать. – Она кивнула в сторону камеры, установленной на потолке, рядом с пожарной сигнализацией. – А с вами будут две медсестры, на случай, если вам понадобится помощь.

Патрик, точно заблудившийся ребенок, проводил ее растерянным взглядом широко распахнутых глаз. Харпер спросила:

– Хотите, чтобы я пошла с вами?

Он кивнул.

Следуя за медсестрой и Патриком по длинному широкому коридору, Харпер обратила внимание на картины – гигантские полотна с прямоугольниками основных цветов в разнообразных сочетаниях. Из-за этих картин, развешанных по белым стенам, коридор немного походил на галерею. Стоявшая вокруг тишина усиливала ощущение, что вести себя здесь полагается с почтительной сдержанностью, а за поведением каждого внимательно следят и неизменно находят, что оно оставляет желать лучшего.

Вдруг в одной из комнат чуть дальше по коридору что-то врезалось в стену – с такой силой, что привинченные к стене картины задрожали.

– Господи, – сказал Патрик, – это… – Он в отчаянии бросил взгляд на Харпер, точно спрашивая: это ведь не Лорен?

– Нет-нет, не о чем волноваться. – Медсестра, сняв с пояса рацию, поднесла ее к губам. – Персонал в седьмую палату, пожалуйста, – бодро проговорила она и, встретившись глазами с Харпер, улыбнулась. В стену снова что-то врезалось, на этот раз еще сильнее. Две медсестры, позвякивая ключами, пробежали по коридору и ворвались в палату.

– Что это было? – спросил Патрик.

– Вот мы и пришли, – сказала медсестра, остановившись у двери с номером одиннадцать. Она постучала, затем открыла небольшое окошко и заглянула внутрь. Раздался звук поворачиваемого в замке ключа, дверь открылась вовнутрь, и из-за нее показалась еще одна медсестра, заметно менее дружелюбная.

– Лорен, деточка, – позвала она, – тут к тебе пришли.

Лорен, настороженно ссутулившаяся в кресле у окна, казалась будто бы меньше ростом. Ее ноги были заляпаны засохшей речной грязью. Медсестра, открывшая дверь, присела в кресло с ней рядом, но осталась настороже, точно готова была вскочить в любую секунду. Лорен подняла глаза.

– Ой, – произнесла она, указав на коляску. – Ой, нет. Я думала, что готова, но нет, еще нет.

Она встала, попятилась и, упершись спиной в оконную решетку, замерла на месте, обняла себя руками, глаза ее широко распахнулись от страха. Патрик шагнул в комнату.

– Милая, – сказал он, – что такое?

– Нет, Патрик, пожалуйста, убери их. Прости, я не могу.

– Лорен… – пробормотал Патрик, но она замотала головой, все громче повторяя: нет, нет, нет. Медсестра заслонила ее собой, живым барьером встав между ней и мужем.

– Давайте попробуем попозже, – сказала она той сестре, что пришла с Патриком. Вдвоем они вывели его за порог, и медсестра Лорен захлопнула за ними дверь. В тишине коридора громко лязгнул замок.

Малыши в коляске выглядели напуганными и почти сразу расплакались, наморщив свои маленькие личики.

– Ну-ну, не плачьте, тише, – сказал им Патрик, качая коляску. Тише, разумеется, не стало. Было что-то механическое в том, как они плакали – настойчиво и непреклонно. Пока один делал вдох, второй вступал, не допуская ни мгновения тишины, заполняя пространство вокруг себя пронзительными воплями, которые составили бы достойную конкуренцию скрипу ножовки по металлу. Сквозь весь этот шум из-за двери палаты одиннадцать доносился приглушенный плач Лорен и тихое воркование медсестры, пытающейся хоть как-то ее утешить и успокоить.

У Патрика в глазах тоже стояли слезы. Харпер протянула руку и похлопала его по плечу. Она прониклась к нему сочувствием – теперь, когда видела его беспомощность, такое очевидное бессилие. Близнецы все плакали и плакали.