Милые кости

– То-то я и смотрю: район теперь выглядит побогаче, – с грустью промолвил мистер Гарви.

– Думаю, вам лучше продолжить движение, – сказал полицейский.

Ему было неловко разглядывать рыжую колымагу, но на всякий случай, как я успела заметить, он черкнул у себя в блокноте ее номер.

– Сожалею, если я кого-то напугал.

В своем деле мистер Гарви был настоящим профи, но в тот миг мне уже было на него плевать. Чем дальше он уезжал, тем пристальнее я смотрела на Линдси, которая читала учебники и впитывала факты – такая умница, такая невредимая. В «Тэмпле» она решила учиться на психотерапевта. А я размышляла о том, какая причудливая смесь осталась висеть в воздухе: газон перед нашим домом, дневной свет, мучимая тошнотой соседка, полицейский. Не это ли счастливое стечение обстоятельств уберегло сегодня мою сестру? Каждый день – знак вопроса.

Рут так и не призналась Рэю, что же с ней произошло. Она решила для начала занести это в дневник. Когда они переходили дорогу, возвращаясь к машине, Рэй заметил, что огромный вал, куда свозили землю после рытья котлованов под новые строения, зарос кустарником, испещренным фиолетовыми звездочками.

– Это барвинок, – определил Рэй. – Надо собрать для мамы букет.

– Валяй! Можешь не торопиться, – сказала Рут.

Рэй нырнул в невысокие заросли, которые начинались прямо за водительской дверцей, и стал карабкаться по цветущему склону, а Рут осталась у машины. Сейчас Рэй не думал обо мне. Он думал об улыбке своей матери. Верный способ заставить ее улыбаться – это привезти ей букет полевых цветов, хотя бы таких, как эти, которые можно засушить: сначала она расправит каждый лепесток, а потом уложит цветы между черно-белыми страницами словарей и справочников. Рэй добрался до самой вершины вала и решил обследовать противоположный склон.

Как только он исчез из виду, у меня по спине пробежал холодок. Рядом со мной хрипло и глухо залаял Холидей, и тут я поняла: если он так надрывается, то это не по Линдси. Между тем мистер Гарви, добравшись до заставы Илз-Род, увидел свалку и оранжевые стойки ограждения, точь-в-точь под цвет его колымаги. Там он в свое время избавился от одного трупа. Ему вспомнился матушкин янтарный кулон: когда она сунула это украшение ему в руки, оно было еще теплым.

Рут привиделся фургон, а за окном – женщины в окровавленных лохмотьях. Ее неудержимо потянуло на дорогу. Напротив того места, которое стало мне могилой, мимо нее прогрохотал мистер Гарви. Но Рут видела только этих женщин. Потом – темнота.

В этот миг я упала на Землю.

Глава двадцать вторая

Рут упала на дорогу. Это я сама видела. Мистер Гарви, никем не замеченный, никем не любимый, никому не нужный, унесся прочь – это я пропустила.

Потеряв равновесие, я стала обреченно клониться вбок. Вывалилась через открытую дверцу своего наблюдательного пункта, понеслась по траве и пересекла дальнюю границу той небесной сферы, где обитала все эти годы.

В воздухе, прямо надо мной, колоколом зазвенел голос Рэя:

– Рут, что с тобой?

Подбежав, он схватил ее за плечи.

– Рут! Рут! – кричал он. – Что случилось?

А я была в ее глазах и смотрела вверх. Спину терзало грубое дорожное покрытие, под одеждой ныли кровавые ссадины. Все ощущения стали моими – тепло солнечных лучей, запах асфальта; вот только увидеть Рут я не могла.

У нее клокотало в груди, сводило живот, но легкие еще втягивали воздух. Вдруг по телу прошла судорога. По ее телу. Сверху нависало лицо Рэя: веки подрагивали, а глаза без всякой надежды обшаривали пустынную дорогу, где неоткуда было ждать помощи. Он не заметил ту машину. Пробиваясь сквозь кустарник, он радостно сжимал в руке букетик полевых цветов, собранных для матери, – и тут увидел Рут, распростертую на асфальте.

Рут билась под своей оболочкой, ища выход. Она боролась за то, чтобы вырваться оттуда навсегда, но я, вселившись в нее, не отпускала. Хотела ее удержать, молила о невозможном, а она вырывалась. Никакая сила не смогла бы ее остановить, прервать ее полет. Сколько раз я смотрела на нее с неба, а теперь видела только смутное пятно рядом с собой. Неистовство и гнев поднимали ее в вышину.

– Рут, – повторял Рэй, – ты меня слышишь?

Перед тем как у нее вырвался последний вздох, с которым угас свет дня и мир утратил рассудок, я увидела серые глаза Рэя Сингха, смуглую кожу и губы, которые однажды поцеловала. А потом, точно рука, выдернутая из беспощадного захвата, Рут промелькнула мимо него.

Рэй звал меня взглядом. Утратив желание наблюдать со стороны, я преисполнилась другим, мучительным желанием. Снова ходить по Земле. Не смотреть сверху, а просто быть – упоительный дар! – подле него.

Где-то в синем-синем Межграничье мы с Рут уже повстречались: когда я падала на Землю, она пролетала мимо. Но это была не призрачная тень человеческой фигуры. Это была молодая особа, себе на уме, для которой не писаны никакие правила.

Я проникла в ее оболочку.