Минимальные потери

Когда расстояние сократилось метров до семи, Миша понял, отчего старый добрый «вальтер» оказался бессилен. Словно бы жемчужно-серая пелена окутывала Куклу и Богомола. Нечто вроде тонкой, едва различимой ауры, хотя последнюю Мише видеть не доводилось ни разу. Издалека «аура» не была заметна, но теперь, когда роботы приблизились, стало понятно, что именно она не позволяет пулям совершить свою разрушительную работу.

Специально, чтобы убедиться, Миша выстрелил еще дважды и увидел: в тех местах, куда попадали пули, возникала и тут же гасла светящаяся точка, от которой по всей «ауре» разбегались едва различимые волны, словно от малого камушка, брошенного в спокойную воду деревенского пруда.

– Все, – спокойно произнес Миша, отбросил пистолет и поднялся. – Бесполезно. Это какое-то силовое поле.

До роботов оставалось шагов пять.

– Беги, я попробую их задержать, – сказал пилот через плечо и, пригнувшись, резко кинулся в ноги Кукле, намереваясь свалить ее на землю борцовским захватом.

Как ни странно, это ему удалось. Уже падая, он почувствовал, как что-то не больно кольнуло его в спину, а затем, почти сразу, тело перестало слушаться приказов, в голове заклубилась, изгоняя любые мысли, какая-то невнятная, но в то же время блаженная муть, и пришла мягкая, обволакивающая все и вся темнота.

…Это не было похоже на сон. Скорее, на очень качественный вирт, когда на какое-то время можно даже забыть, что тебя окружает не обычная реальность, данная нам в ощущениях, на которые, правда, после изобретения вирта уже нельзя было всемерно полагаться, а мир, искусно созданный писателями-сценаристами, вирт-дизайнерами, актерами и программистами. Хотя, говорят, с точки зрения настоящего художника, мир, живущий в его голове, а затем претворенный в книгу, спектакль, фильм или тот же вирт, мало чем отличается от реальности. А может быть, и вовсе не отличается, если принять, как данность, старую теорию о том, что все, доступное человеческому воображению, где-нибудь существует на самом деле.

Как бы то ни было, Маша была уверена, что не спит. Она ясно помнила, что с ними произошло, как казалось ей по ее внутренним часам, всего несколько минут назад. Вкус пойманной и приготовленной Мишей рыбы до сих пор чувствовался во рту, грудь и бедра не забыли его горячие ласки, ноздри словно обоняли запах сгоревшего пороха, в ушах еще звенело от пистолетных выстрелов, а предплечья ощущали железную хватку Богомола.

При этом вокруг не наблюдалось ни лужайки, ни озерца. Не было также видно Миши, Куклы и Богомола.

Она находилась на какой-то полукруглой открытой террасе, пол которой был устлан теплой от солнца, чуть пружинящей под ее босыми ногами, разноцветной плиткой. Ближе к краю, почти у самого парапета, сложенного из дикого камня, располагался овальный столик на одной ножке, выполненной в виде древесного ствола: корни прочно упираются в пол, на ветвях держится столешница. И два легких плетеных полукресла рядом, словно приглашающих немедленно усесться в одно из них и предаться неге.

Маша огляделась. Она была по-прежнему обнажена, но почему-то не испытывала от данного факта ни малейшего неудобства. За спиной тянулась ввысь стена – сплошь ярко-белые, сходящиеся друг с другом под различными углами и различной величины и формы плоскости из непонятного материала. Кое-где в этих плоскостях были прорезаны треугольные окна, а в самом низу она увидела двери. Опять же треугольные, что немедленно вернуло ее к мыслям о корабле чужих, который успел ей изрядно опостылеть.

Но это был явно не корабль. Какая-то планета. Земля?

Она подошла к парапету и вдохнула соленый запах моря или, возможно, океана, простершегося далеко внизу до самого горизонта. Слышался мерный грохот прибоя, справа и слева прямо из воды, дыбясь, вырастали крутые безлесные горы, а над всем этим раскинулось бескрайнее пронзительно-синее небо с плывущими по нему грудами облаков, подсвеченных с одной стороны красными лучами уже скрывшегося за горами солнца. А с другой – белыми лучами второго, чей ослепительный кружок только-только показался из-за моря.

«Два солнца? Значит, это не Земля», – успела подумать Маша и услышала за спиной шаги.

Она обернулась.

Это был человек, мужчина. Видимо, он только что появился из треугольных дверей и теперь направлялся к ней. На вид – под пятьдесят. Очень высокий, далеко за два метра. Темная – кофе с толикой молока – кожа, глаза синие, как небо над головой, тронутые сединой длинные прямые волосы до плеч, доброжелательная улыбка на полных негритянских губах, и светлая точка-капля посередине лба. В общем, совершенно ясно, что это соплеменник тех, кого она уже видела в анабиозных камерах (или чем там они являлись на самом деле) чужого корабля.

В отличие от Маши, был он одет. Светлая просторная рубаха навыпуск и короткие, чуть ниже колен, штаны из того же материала. На ногах – серебристого цвета сапоги, голенища которых словно были сотканы из паучьей нити. Ни колец, ни браслетов, ни ожерелья или цепочки. Лишь тонкая, на вид золотая, серьга в правом ухе.