Минус восемнадцать

Дуня поставила будильник на пять часов, выбрав звук игры в пинбол – он больше всего раздражал ее, – чтобы больше не заснуть. Хотя обычно ей надо было ждать до десяти часов, чтобы кровь прилила к голове, теперь она чувствовала себя как никогда отдохнувшей и сосредоточенной. Каждая клеточка ее тела была так напряжена, что ей было трудно спокойно стоять в душе, когда она стала смывать с волос бальзам.

Наконец все изменится. Наконец произойдет то, чего она ждала с тех пор, как Слейзнер уволил ее почти два года тому назад. Через несколько часов она станет во главе следствия. Уссинг и Йенсен, понятно, будут препятствовать и протестовать, но в конечном итоге поймут, что у них нет другой возможности, кроме как красиво смириться и подчиниться приказу.

Свейструп все-таки включил здравый смысл и в воскресенье по телефону дал ей свое согласие. Он сделал все, чтобы отложить принятие решения в долгий ящик. Но Дуня проявила твердость и убедила его в том, что есть риск, что все другие альтернативы ударят рикошетом по нему самому. Вместе с тем устное решение Свейструпа – сырой товар. Поэтому она не собиралась тратить зазря ни одной минуты, пока это не будет высечено в камне.

После завтрака она доехала на велосипеде до вокзала Нёррепорт и в 06:55 села на Эресуннский поезд до Хельсингёра. Через тридцать семь минут вышла на станции Снеккерстен и доехала на велосипеде до участка. В запасе у нее было больше часа, чтобы подготовиться к совещанию.

Она уже точно знала, что скажет. Большую часть вчерашнего вечера она репетировала перед камерой мобильного, оттачивая и шлифуя свое выступление до совершенства. Время ей нужно было для другого: чтобы сварить кофе, разложить венские булочки и переставить горшки с цветами так, чтобы шторы могли беспрепятственно опуститься вниз, когда она нажмет на пульт. Не говоря уже о проекторе, который подчинялся закону Мерфи, как только его подключали к новому компьютеру. Но после того как Дуня загрузила и установила новые драйверы, заработал и проектор, и звуковая система, и она почувствовала себя готовой как никогда.

Она ждала, что первым появится Свейструп вместе с прокурором Юлие Витфельдт, которая, понятно, уже была в курсе относительно смены руководителя следствия. Потом с опозданием приплетутся Уссинг и Йенсен, чтобы подчеркнуть, что они никак не намерены подчиняться приказам не пойми кого.

Но вместо этого пришел Магнус Равн в форме и посмотрел на нее своими растерянными собачьими глазами, и она почувствовала себя самым плохим человеком на свете. Она совершенно забыла сказать ему. Нечистая совесть просачивалась, как пот, через поры, и скоро вишневая блузка потемнеет под мышками, если она не возьмет себя в руки.

– Привет, Магнус. Ты в порядке? – спросила Дуня, пытаясь сгладить все шероховатости.

– Где твоя форма? – Он посмотрел на нее так, словно на ней не было ни единой нитки.

– Дело в том, что Иб согласился передать мне расследование.

– Это правда? Как здо́рово. Поздравляю. – Он просиял. – Значит ли это, что я тоже…

– К сожалению. Поверь мне, я действительно испробовала все, – сказала она и отбила еще одну атаку пота. – Но получила отказ. Ты знаешь, каким может быть Иб, когда на него что-то найдет. Тогда для него каждая перемена не к добру. Помнишь, когда делали ремонт в раздевалках и мы предложили покрасить стены в любой цвет кроме белого?

Магнус кивнул и выдавил из себя улыбку. Но его взгляд говорил о том, что он видит ее насквозь. Она сказала слишком много и объяснила, что происходит, с помощью такого количества слов, что ложь стала явной. Почему она просто не сказала как есть? Что у нее нет ни времени, ни желания тащить за собой балласт. Что он замечательный парень, но ему надо перестать надеяться.

– Послушай, может, увидимся, как только я закончу эту эпопею. Может быть, вместе пообедаем или поужинаем, – предложила она. В это время в комнату вошли Сёрен Уссинг и Беттина Йенсен, каждый с дымящейся чашкой кофе в руке.

– О’кей, – сказал Магнус, кивнув им в знак приветствия и не получив ответа.

– Хорошо, тогда я тебе позвоню, – сказала Дуня, пытаясь не обращать внимания на тот факт, что Магнус, вместо того чтобы выйти из комнаты, сел на один из стульев. Зато Свейструп и прокурор пока еще не пришли, хотя уже было пять минут десятого. – Привет и добро пожаловать, – продолжила она после еще одной долгой минуты в гнетущей тишине. – Садитесь и угощайтесь. Венские булочки только что из печки. Кофе тоже свежий, если захотите добавки.

Почему она так страшно волнуется? Ей нечего стыдиться.

– Мы спешим. – Уссинг бросил взгляд на свои наручные часы.

– Посмотрим, сколько это займет времени. – Дуня нажала на пульт, и шторы начали медленно скользить вниз. В каком-то смысле стало гораздо легче, когда Уссинг перестал скрывать свое презрение. Что бы он там себе ни думал, он всего лишь некомпетентный подонок, к которому надо относиться соответственно. – Как вам наверняка известно, я не могла не думать о событиях в доме на улице Стенгаде.