Мины ждут своего часа

Однако наш марковец придерживался иного мнения. Он смотрел на теплую компанию влюбленными глазами. Потом подобострастно заговорил с одним из немецких летчиков, рискнул отпустить какой-то комплимент и, видимо, тоже пришелся по вкусу фашистам. Вскоре они уже пожимали ему руку. Начались взаимные похлопывания по плечу, чоканье…

Бывший курский помещик вернулся к нашему столику с сияющей мордой.

— Вот кому я завидую! — восклицал он. — Если бы не возраст, я тоже не остался б в стороне!

И вдруг его осенило.

— Послушайте! — завопил он. — А почему бы и вам не поехать в Испанию? Ведь вы-то молоды!

— А мы уже и так об этом думаем, — серьезно ответил Павел. — Может быть, и поедем. Кто знает?

— Это же замечательно! — обрадовался шофер.

— Бесспорно…

Перед отъездом из Парижа я, Анна и Павел обедали в другом ресторане, неподалеку от нашего посольства. И надо же было так случиться — возле нас заняли столик трое немцев из давешней компании. Они сразу узнали нас. Один из молодчиков обратился ко мне с вопросом. Говорил он быстро, на незнакомом диалекте, и я не понял смысла произнесенных слов. Тогда в разговор вступил второй гитлеровец. На ломаном русском языке он нагло осведомился, не советские ли мы летчики.

— Ваших здесь много бывает, — насмешливо добавил он.

— Вам это, наверное, не безразлично, — сдержанно ответил я. — Волнуетесь?

— Хо-хо! Конечно! Нам надо торопиться, чтобы потренироваться. Вот вашим волноваться нечего. Они все равно не успеют приехать до освобождения Мадрида к своим испанским коммунистам… А если и вы летчики, послушайтесь совета — возвращайтесь обратно.

Анна неприметно нажала кончиком туфли на мой ботинок.

— Вы ошибаетесь, — спокойно ответил Павел. — Мы не летчики, а строители. Приехали на Всемирную выставку.

Немец захохотал, перевел слова Павла своим дружкам, и те подхватили его ржание.

— А не желаете ли посмотреть другой выставка? — ухмылялся гитлеровец. — Мы откроем выставка в Мадрид. Там будет оружие Москвы. Русские самолеты. Гут?

— Говорят, что республиканцы вас опередили, — опять спокойно откликнулся Павел. — В Мадриде всем показывают обломки «юнкерсов» и «капрони». Ходят слухи, что экспонатов вполне достаточно…

Мы принялись за обед.

Наше спокойствие бесило хорохорившихся нацистов. Но они не рискнули затеять скандал. Тем более что симпатии посетителей, занимавших соседние столики, были явно не на стороне наглецов со свастикой.

…Нет, не понравился мне в те дни Париж. Не нашел я в нем очарования, какое находили, скажем, герои романов Эренбурга.

Тяжелое впечатление оставляли окраины, где в лачугах ютились полуголые и вечно голодные алжирские и марокканские рабочие.

Удручали даже прилично одетые нищие в центре.

В вестибюле одного из роскошных магазинов я увидел манекен, поразительно напоминающий живого человека. Притронулся к восковой фигуре, не веря, что это воск, и отскочил. Восковая фигура зашипела на меня человеческим голосом!

Черт возьми, каково приходилось бедняге! Часами изображать куклу!

Угнетающе действовала на меня такая реклама. Мучила бензинная вонь. Было не до видов Парижа. Тянуло в Испанию…

Поезд на юго-запад отходил вечером. А ночь застала нас уже вдали от французской столицы.

НА ИСПАНСКОЙ ЗЕМЛЕ

Испанский городок Порт-Бу только-только просыпался. Солнце, поднявшееся из сини Средиземного моря, еще не высветило подножий гор, но рощи на склонах холмов уже золотились. Окна рассыпанных там домиков то вспыхивали, то гасли, и казалось, что домики спросонок жмурятся, не торопясь расстаться с ночным покоем.

Дул ветер. Влажный, теплый ветер морских просторов. В садах вдоль железнодорожного полотна пламенели цветы, на деревьях желтели мандарины.

— И это в такую пору! — с восторгом сказал я своей переводчице. — Каково же здесь летом?

Обручева не откликнулась. Ее состояние можно было понять. За окном вагона простиралась Испания, страна, знакомая раньше только по книгам. В вагоне говорили на понятном ей испанском языке… Я умолк и принялся собирать чемоданы…

Не знаю, кто и когда успел оповестить жителей. Дордь Бу, что с поездом прибывают десятки новых добровольцев. Но маленький перрон был забит людьми. Едва мы показались в тамбуре — к нам протянулись яркие букеты. Не все встречающие могли дотянуться до приехавших, и на нас обрушился настоящий цветочный дождь. Женщины поднимали над головами малышей. Мужчины салютовали крепко сжатыми кулаками.

— Вива Русиа!

Мы попали в пылкие объятия незнакомых, но отныне навеки родных и близких людей. Крепкие рукопожатия, радостные улыбки. Невозможно было оставаться спокойным.

— Мы не опоздали! — только и смог я сказать Обручевой.

В Барселоне и Валенсии людей, знамен и речей было больше. Но бурную, искреннюю встречу в приграничном Порт-Бу я запомнил лучше. Кажется, что могу описать каждое увиденное тогда лицо, а в ушах и по сей день звучат радостные возгласы испанцев…

Мы не опоздали! И Порт-Бу от имени всей Испании встречал новых добровольцев.