Мир-Али Кашкай

Пожалуй, здесь стоит рассказать о том, как организовывалась и осуществлялась экспедиция, скажем, в тайгу или в Кельбаджарские горы. Ведь геологам приходилось топать фактически по бездорожью. Ни самолетов, ни поездов, ни быстроходных машин. На Алтай, к месту стоянки, экспедиция добиралась неделями: поначалу поездом, а затем на телегах, прихватив с собой, как говорится, минимальное «боевое оборудование», включавшее только необходимые вещи — бидон для питьевой воды, раскладушки, палатки, съестные припасы — в основном консервы и сухари.

Надо сказать, П. И. Лебедев, научный руководитель Кашкая, он же — начальник экспедиции, был большой мастер в деле выбора места для лагеря, организации стоянки и ночевки геологического отряда. Он прекрасно знал местность и наиболее примечательные уголки Алтая.

Но это все — телеги, груженные нехитрым имуществом, стоянки, костры в тайге — впереди. Попасть в экспедицию не так-то просто. Выезду предшествует длительная переписка с начальством, в ходе которого Комитет по кадрам АН должен получить скрепленные подписями непосредственных руководителей аспиранта записки, свидетельствующие о его прилежности и успешном освоении теоретического курса. На запрос Комитета академик Ф. Левинсон-Лессинг, например, собственноручно свидетельствует, что «аспирант Кашкай Мир-Али усердно посещал: 1) семинарий аспирантов-гидрографов; 2) семинарий для студентов-петрографов IV курса. Он принимал участие в обсуждении докладов и возникавших в связи с этим общих проблем петрографии и, несомненно, извлек из этого пользу для своего петрографического образования»^{19}.

Заключение, подписанное самим Левинсоном-Лессингом! Казалось бы, авторитетное мнение такого уровня откроет любые двери. Так-то оно так, да только все должно быть исполнено по форме, в соответствии с установленным порядком. А это значит, что и руководитель лаборатории, где аспирант Кашкай проводит свои исследования, должен подтвердить, что последний в состоянии проводить анализы и лабораторные исследования.

«Сим удостоверяю (старорусская манера деловой переписки еще не изжита в Ленинграде. — Р. А.),

что аспирант подготовительного отделения Кашкай Мир-Али, работавший под моим руководством в химической лаборатории в течение весеннего семестра, исполнял все задания добросовестно и успешно. Ввиду этого считаю дальнейшую его работу в лаборатории весьма желательной. Старший химик Петрин А. Н.».

И вот, наконец, ученый секретарь института вручает аспиранту М. Кашкаю временное удостоверение, согласно которому «аспирант М. С. Кашкай командируется на летнюю научно-производственную практику на Алтай с 1 июня по 15 сентября с. г.». Не забыто и уточнение — аспирант едет на средства экспедиции.

И только после всего этого Президиум АН СССР командирует участников Алтайско-Кузнецкой геохимической экспедиции на Восточный Алтай.

«Точный адрес экспедиции пока неизвестен, — пишет М. Кашкай брату Мир-Джамалу. — Первая остановка в городе Ново-Сибирск…»^{20}

* * *

Их 14 человек, начинающих геологов и опытных ученых, зачисленных прорабами, специалистом-химиком, просто научным сотрудником, препаратором, коллектором. М. Кашкай оформлен начальником отряда — учли его производственный опыт, накопленный в Дашкесане.

На Алтай он выезжал не раз и в последующие годы свыкся с неудобствами жизни геолога, сдружился с товарищами по экспедиции. Но каждый раз, когда он с рассветом поднимался в горы в Дашкесане, Карабахе, Нахичевани, Келбаджарах, он вспоминал далекий, деревянный Ново-Сибирск. Большой двор, где расположились участники экспедиции, старинные скрипучие дровни, сарай, где мычали, не давая спать, коровы, молоко которых, однако, было хорошей добавкой к скудному пайку геологов. Работа в экспедиции развила его природную аккуратность, стремление к порядку в любых условиях. Каждая кошма, палатка, лопата, молоток и другое имущество скрупулезно вписывались в особую книгу, и в любое время нужный инвентарь или инструмент можно было найти. Бережное отношение к вещам стало привычкой — в горах или в степи, на бездорожье, всё может пригодиться. Поэтому он всегда внимательно следил за тем, чтобы ничего из инвентаря не выбрасывалось.

Над этой его привычкой молодежь часто посмеивалась, хотя каждый раз жизнь в условиях полевых работ подтверждала правоту бывалого геолога.

* * *

Если бы нехоженые тропы, которыми пришлось пройти молодому азербайджанцу Мир-Али Кашкаю от Ново-Сибирска до конторы прииска Большая Викторьевка, расположенной в Горной Шории, и дальше — по склонам Кузнецкого Алатау и живописным уголкам Северного Алтая, выпали на долю какого-либо экзальтированного, романтичного юноши, наверняка азербайджанская литература обогатилась бы поэтическими «сибирскими» мотивами. К тому же, что ни село, гора, речка — одни тюркские названия, от которых невольно можно удариться в неистребимый тюркизм: прииск Казаны, расположенный неподалеку от гор Джелсай и Тютюн. Или, например, названия железорудных месторождений: Шалымское, Таштагальское, Кочуринское.