Мир-Али Кашкай

Профессора, академики, авторы широко известных работ и учебников по геологии могли запросто пригласить к себе на чай группу студентов или аспирантов. Запоминались молодым ученым не только огромная, на всю стену, библиотека, хлебосольство хозяина, но прежде всего его непринужденные, полные любопытнейших деталей рассказы о путешествиях по бескрайним просторам России, по далеким странам в дореволюционную пору. «Взятые вместе эти рассказы составили бы огромную книгу путешествий и воспоминаний, которая могла бы стать настольной книгой начинающего геолога», — вспоминал впоследствии М. Кашкай.

Великолепным рассказчиком был великий А. Е. Ферсман. Его лекции по минералогии увлекали точностью знаний и образностью мышления.

«Поэтические книги Ферсмана по минералогии пробудили интерес к минералам у нескольких поколений людей, — писал много позже М. Кашкай. — Подтверждением тому великое множество знатоков, собирателей камней по всей советской стране…»^{17}

Внимая своим великим учителям, он уже тогда утвердился во мнении, что «для ученого чрезвычайно важно знать не только предшествующие работы по тем проблемам, которыми он занимается, но и историю жизни этих своих предшественников, условия, в которых они творили, обстоятельства, которые помогли им сделать те или иные открытия»^{18}.

Он штудировал труды своих учителей, изучал их жизнь, находя в каждом из них многое, достойное подражания. Каждая встреча, каждый разговор с ними, часто не имеющий прямого отношения к учебе, но обогащающий кругозор, оставлял в памяти заметный след.

Вот Левинсон-Лессинг окидывает взглядом аудиторию и задумчиво произносит: «Гёте где-то говорит: гений делает то, что должен, талантливый человек — что может, а остальные — как все. Так вот, я меньше всего хотел бы, чтобы вы работали, как все. Человек ценен индивидуальностью!»

В последующем он не раз выступит в советской печати с воспоминаниями о своих учителях-наставниках, напишет о них, видных представителях советской, правильней будет сказать — мировой геологии, статьи. Пожалуй, лучшая из них «Франц Юльевич Левинсон-Лессинг — выдающийся петрограф», написанная в связи со 100-летним юбилеем великого ученого.

Это — обширное исследование важнейших работ Левинсона-Лессинга, положивших начало геохимии — «русской науки, так блестяще развитой в трудах В. И. Вернадского, А. Е. Ферсмана и их талантливых учеников». Геохимия к тому времени стала предметом исканий и самого М. Кашкая, ей суждено было занять особое место в его научных исканиях. Дружба с великим ученым, общение с ним озарили солнечным светом его молодость, вселили уверенность, помогли найти свою тропинку в науке. Именно поэтому годы общения с Левинсоном-Лессингом он считает самыми лучшими, самыми плодотворными в своей жизни.

«КОГДА В ЛИСТАХ ВОСПОМИНАНЬЯ»

Ленинградский период — особая страница в жизни нашего героя. И не только в познавательном смысле, конечно, хотя город с его историей и необыкновенной архитектурой, знаменитой и столь полюбившейся ему Мариинкой производил на него неизгладимое впечатление.

Эти годы были насыщены интересными встречами, неожиданными знакомствами, поездками.

«Он всегда нравился женщинам», — утверждают те, кто знал его близко. Давно замечено, женщины испытывают особую тягу к певцам и музыкантам. А Мир-Али еще и великолепный напарник в танцах. Вечера аспирантской жизни проходят в веселых капустниках, застольях, на которых Мир-Али — душа общества. Можно было ожидать, что он найдет в Ленинграде свою спутницу жизни, как это произошло со многими азербайджанцами, оказавшимися тогда в России.

Россия в те годы как бы заново открывала для себя свои национальные окраины.

В советской Москве тон задавали не чопорные аристократы прошлого, а новая, выросшая в условиях советского равноправия молодежь, лишенная националистических предубеждений. Интернационализм был сердцевиной официальной идеологии, и он проникал в быт. Простые люди находили подтверждение новым жизненным принципам в том, что на трибуне Мавзолея по праздникам стояли признанные руководители страны — русские, грузины, евреи, украинцы, белорусы. Никогда в Азербайджане не было такого наплыва смешанных браков, как в те десятилетия. На еврейке был женат партийный вождь Мир-Джафар Багиров. Большевики, при всех своих недостатках, в жизни часто следовали своим официально декларируемым принципам. Стране нужны летчики, и Сталин направляет в авиационное училище своего сына — Василия. То же самое делают Багиров и его наркомы. Сталин женат на Надежде Аллилуевой, и это воспринимается как естественное проявление советского образа жизни. Но это к слову…