Мир без Стругацких

Аннигилироваться никому не хотелось, а от грохочущего гласа капитана все сникли. Атмосфера становилась всё хуже. Во время обеда в столовой второй рулевой, сириусянин, флегматично взял поднос с едой и сразу направился к утилизатору. Опустошил поднос и так же флегматично пошёл к выходу. На его невозмутимый протест весьма обиделся кок. Надо сказать, что повара в космосе – вымирающий вид; ту еду, что не подаётся в пакетиках, готовят в основном кухонные автоматы. Неудивительно, что живой кок чувствовал себя под угрозой. А когда тебе вдобавок инопланетное существо устраивает обеденный бунт, это уже пахнет международным скандалом. А ведь повар старался, готовя для этих в буквальном смысле слова нелюдей каши из водорослей ни-чиу и суп из таких ингредиентов, что не выговорить. Он выпустил из клетки мимикрика и потребовал с него крепких сириусянских выражений. Мимикрик был рад, что его выпустили, но в выражениях помочь не смог: в отличие от кеплерцев, у сириусян ругательства действительно отсутствуют как класс. Это ещё больше подкосило беднягу кока; вдобавок животное, воспользовавшись замешательством хозяина, мимикрировало под еду, чтобы его не заперли обратно в клетку. Эта зверюга обладала любовью к свободе, достойной французских революционеров. И всё бы не беда, но спрятаться мимикрик решил в обеденном контейнере, который как раз поставил на стол рулевой Илья Ильич, и, когда хозяин попробовал изъять оттуда животное, оно вылетело прямо на рулевого и выплеснуло горячий суп…

После обеда второй помощник поцапался со старпомом. Он хотел потихоньку начать заполнять административные формы, чтобы по прилёту быстрее освободиться, а чиф, будучи с другой планеты, так до сих пор и не постиг человеческую концепцию бюрократии и прямо сейчас постигать отказывался. Второй помощник взывал к его совести, и, поскольку это происходило публично, под руку влез связист, заявив, что заранее составлять отчёт – плохая примета, которая означает, что прибытие нам не гарантировано. В конце концов старпом общебетал обоих и тем самым показал, что он не то чтобы совсем игнорирует человеческие понятия. Щебет переводчиком не регистрировался, а значит, доказать, что чиф кого-то обругал, будет трудно. Но второй помощник решил, что судебная тяжба не его удел, и захотел добиться справедливости физическим путём, забыв, что уроженцы Кеплера в целом сильнее людей в полтора раза. Растаскивали их мы с рулевым, хотя по лицу Ильи Ильича было видно, что он куда больше хотел бы поучаствовать…

Вот в такой атмосфере мы и возвращались на матушку-Землю. И когда бортовой компьютер стал показывать чёрт-те что, никто не удивился, что к ответу Сухогруз призвал стажёров.

Оказалось, однако же, что центаврианец по-прежнему на губе и даже не делал попыток сбежать, а злополучный спиннер всё так же заперт в оружейном отсеке.

Тут по лицу капитана пошли пятна, как по поверхности планеты Церера.

– Сместители! – сказал он страшным, осипшим голосом. Мне стало не по себе. Сместитель в неопытных руках как раз и мог запулить корабль по тем координатам, что сейчас красовались на консоли.

Теперь уже всех трёх стажёров вызвали в центр управления кораблём, и все трое казались растерянными, однако же не делали абсолютно невинного вида, а значит, скорее всего, были ни при чём. Тем более что панель контроля груза не показывала аномалий и посланный в отсек второй помощник доложил, что все единицы на месте. Капитан всё равно открыл рот, чтобы от облегчения обложить стажёров за те грехи, которых они ещё и совершить не успели, но в этот момент вмешался связист. Из СКЦ сообщали о заносах. То ли аппаратура уже стала подводить, то ли в центре поздно спохватились. Заносы – явление стихийное, предугадать трудно.

По правилам межзвёздной навигации, при заносах тем кораблям, что ещё не ушли с ближних орбит, предписано там же и оставаться, пока не снимут штормовое предупреждение. Тем же, которые уже вышли в космос и оказались в занесённой зоне, полагается лечь в дрейф, передать ближайшему СКЦ последние перед заносом координаты – это если связь не вышла из строя, – по возможности выключить электронику и полагаться на визуальные данные и тепловое наблюдение. Потому что космос коварен. Кажется, уж в бесконечном пространстве два судна найдут, где разминуться, но оно остаётся бесконечным ровно до того, как на корабле отрубает системы, – и в такой момент другой корабль или увесистый обломок космического мусора выскакивает, будто только тебя и ждал.

«Терешкова» сделала как предписано.