Мир Чаши. Дочь алхимика

— Мне тоже, — вздохнула Жозефина. Смерть как окончание, противоположность Жизни глубоко огорчала ее, а причинение смерти, пусть даже такому, казалось бы, ничтожному существу, как таракан, оставляло в ее душе несмываемые, ратным железом впечатанные следы. Она была не приучена горевать, отдаваясь своей печали и выпадая тем самым из привычного круга ежедневных дел и забот, а уж последние события такой роскоши и вовсе не позволяли, так что все копящееся внутри бродило подспудно, почти лишенное возможности влиять на мысли и поступки, но не уходило. Поговорить же об этом она ни с кем не могла — для северян, обожающих свою госпожу и преданных ей до конца, она должна быть сильной и твердой предводительницей, гордой Матерью воинов, а не распустившей нюни девчонкой; Фердинанд тоже ей равным не был и вовсе не стремился к этому, а кроме того, он юн — сорок лет для ушана не срок, они живут дольше и взрослеют медленнее людей. Разве что Меченый мог бы ее понять; понять и если не утешить, то как-то примирить с содеянным — ему более чем хватило бы и характера, и жизненного опыта, но Меченый был далеко (и отравлен по недоумию ею самой, которой он доверял…). К тому же если он будет слушать ее излияния, находясь «при исполнении», то ничего толкового он не скажет, а если как человек, равный с равным… вот прижмет он ее к груди, защищая, загораживая от мира и от нее самой, даря безопасность и спокойствие… а дальше? Дальше — бездна зеленоватых с карим глаз (Жозефина отчего-то была однозначно уверена, что второй цвет в его глазах — именно карий), источаемого телом тепла, кольцо рук на плечах и — подобравшаяся вплотную возможность натворить глупостей… Нет, этого позволить себе было никак нельзя, и желание выговориться кому-нибудь было решительно отправлено в очень долгий ящик, к предмету этого самого разговора, в подспудное брожение по самым дальним закоулкам души.

— …Можно выделить две разновидности магов, хотя, конечно, это применимо вообще ко всем людям, да и нелюдям тоже: знающие и чувствующие. Знающие изучают и знают все досконально, как я, например, все эти формулы, векторы, точки приложения Силы, кривые нарастания и угасания, ну и так далее. Чувствующим же сложнее отмерять, и не всегда они могут повторить некоторые плетения, зато не надо сидеть над книгами, достаточно самой Силы и правильно сформулированного пожелания…

— Судя по всему, я отношусь ко вторым, — заметила Жозефина — без особой, впрочем, печали.

— Да, вы правы, — кивнул ушан. — Вообще говоря, я стараюсь контролировать процесс вашего обучения, наблюдаю за потоками, за вашими плетениями и могу сказать одну удивительную вещь: вы стали сильнее. При рождении ваш Дар был очень слабеньким, отчасти поэтому вас оставили в покое и на относительной свободе, в отличие от вашего брата, которого загре… мм… отправили в магическую тюрь… да… Академию — его Дар проявился сразу как очень мощный.

— Я слышала, что у него Дар Всадника?

— Мм… нет, насколько я знаю, просто очень мощный магический Дар: дядюшка рассказывал ваш семейный анамнез, да… Так вот, в храме вас, конечно, подтянули, но развеять всю попавшуюся магию на половине трактира — это все равно, мм… многовато. Ваш магический резерв за время нашего знакомства ощутимо вырос, такое встречается, подобные случаи описаны учеными, но причины этого неясны. Я читал, что существовали заклинания, с помощью которых можно скрыть настоящую Силу ребенка, вернее, сдержать ее до достижения определенного возраста, но чтобы такое делали в нынешнее время — не слышал. Это большое искусство и большая Сила…

— Это мог сделать отец, чтобы защитить меня, — высказала предположение Жозефина, — но тогда странно, что он не сделал то же самое для брата… Может, потому, что наследница все же я как старшая дочь…

— Может, и так, а может, и нет… — вздохнул Фердинанд. — В мире вообще происходит то, чего не должно происходить по всем законам… Вот помните того перевертыша, которого вы своим дедовским ножичком в черную лужу обратили? Это существо с Корней, но бродить свободно такие не могут, они обычно действуют в месте призыва. Чтобы их так отпустить, нужна огромная Сила, одному человеку, насколько я знаю, недоступная; по крайней мере, в наше время.

— К слову, о сущностях. Вам известно, с чего началась моя история?

— Ну да, пожар в поместье. Ваша мать погибла, и вам пришлось спешно приехать. Я кое-что знаю об этом пожаре от дядюшки: он говорил, граница миров там ослаблена… Можно, конечно, расчертить очень сложную полиграмму и вызвать воплощение Всепожирающего Пламени…

— …но это слишком сложно, — закончила за него девушка. — Если требовалось всего лишь вызвать меня — неоправданно сложно. Есть гораздо более простые способы убийства… Но я не об этом, а о том нападении, когда у меня пытались забрать карту-Окно. Если против меня играет настолько сильный маг, то странно, что я все еще жива.