Мир до и после дня рождения

Мелькнувшая в глазах матери свирепость натолкнула ее на мысль о том, что Рэмси пьян, что, впрочем, если задуматься, неудивительно.

— Ну что, ребята, — заявил Рэмси, оглядывая детей, — будем открывать подарки? — Весьма смелое заявление, но ведь Рэмси не знал, что это против правил — в семье Макговерн к подаркам не прикасаются до окончания обеда. Рэмси отыскал под елкой коробку и бросил ее мальчику. Оглядевшись, чтобы получить разрешение, Саша принялся аккуратно отрывать липкую ленту. — Черт возьми! — вскрикнул Рэмси. — Что за кретин научил тебя так открывать подарки? Твоя сестра спрашивала, кто такой болван, так вот так подарки открывают болваны. Эту бумагу надо сорвать и выбросить к чертям!

Откуда Рэмси было знать, что в семье принято аккуратно разглаживать бумагу и использовать ее для упаковки подарков на следующий год. Не подозревая, что нарушает важное правило, Рэмси принялся показывать Саше, как надо срывать бумагу, и вскоре они вместе, весело смеясь, подбрасывали клочки в воздух. Увы, но Саша так разошелся, что опрокинул мисочку со сметаной, стоящую у края стола, и она упала, вывалив содержимое прямо на белый с синим ковер.

— Расслабься, дружище, — махнул рукой Рэмси и стал быстро зачерпывать сметану ладонью.

Татьяна уже неслась в кухню.

— Я все уберу, мама, только не волнуйся! Уже бегу!

— Плевать на эту сметану! — Рэмси достал из кармана шелковый платок, смочил его в водке и потер пятно.

Когда он увидел вооруженную тряпками и губками Татьяну, глаза его стали круглыми. Он был уверен, что Раиса ничего не заметит. Но она заметила.

Подарок, открытый Сашей, был от Рэмси. Приставка «Сони плей стейшн» с игрой «Чемпионат мира по снукеру 1999». На диске были все матчи, начиная с Гран-при и заканчивая чемпионатом мира, таким образом Рэмси презентовал родственникам Ирины наглядную демонстрацию того, чем он занимается. Несмотря на то что дети были в восторге от подарка Рэмси, игру они разглядывали с озабоченными лицами.

— Что такое снукер? — заныл Саша, подталкивая всех к разговору о самом главном.

— Снукер, — улыбнулся Рэмси, опускаясь на колени у кресла, — самая лучшая игра в мире.

— Но у нас в школе в нее никто не играет, — нахмурился Саша. — Я о ней никогда не слышал.

— Вот черт, — пробурчал Рэмси.

Он встал, налил себе еще рюмку и повернулся к детям с лицом ведущего детской передачи, столкнувшегося с невеселой и угрюмой аудиторией:

— Тогда начнем с песенки? Любите учить новые песенки? Я, он и она снукернутая семья…

Восторженно-удивленные лица детей приободрили Рэмси, и он громче запел свой рождественский гимн:

— Посмотри, вот так мы можем с кием и шарами тоже…

Татьяна лихорадочно собирала обрывки бумаги в принесенный с кухни пакет.

— Ирина, — очень тихо и твердо произнесла Раиса. Ирина услышала бы ее голос, даже если бы рядом пели хором. Он мгновенно напомнил ей о всех пролитых в детстве стаканах молока и разбитых вазах. Поднявшись с подобного трону кресла, Раиса продолжала по-русски: — Пожалуйста, уйми своего мужа.

— Сомневаюсь, что у меня получится, даже если я очень захочу.

— Снукернутый ты и я!.. — тем временем продолжал Рэмси.

— Ирина, я думаю, что нам надо поговорить.

Быстро преодоленное матерью и дочерью расстояние до кухни стало репетицией строгой сосредоточенности; никто в гостиной не должен был их услышать из-за стоящего шума.

Раиса перешла на русский, которым свободно владели даже внуки, она не боялась ранить чувства Рэмси и отлично знала, что он обязательно потребует у Ирины объяснений и она будет вынуждена либо обидеть его правдой, либо солгать.

— Сейчас только два часа дня, — произнесла Раиса. Несомненно, для Рэмси фраза в переводе прозвучит по-другому, но она стремилась к тому, чтобы четко выразить свою мысль на родном языке.

— Но сегодня же Рождество, мама, — по-русски же ответила Ирина.

— Со дня вашего приезда он постоянно пьет. Поверь мне, я живу на Брайтон-Бич и разбираюсь в этом. И это не имеет отношение к «стрессу», — она употребила более причудливое английское слово, — по причине встречи с тещей. Дело вовсе не в празднике. Он алкоголик.

Их разделял кухонный стол, Раиса сжала пальцами, ногти на которых были покрыты ярко-красным лаком, спинку одного стула, а Ирина стула напротив.

— Он редко пьет днем и обычно ведет себя прилично.

— Много значит много, и никто не может вести себя потом прилично. — Из гостиной донеслись громкие звуки исполняемого Рэмси припева. — Ирина, я старалась держать язык за зубами и уважать тот факт, что, по крайней мере по твоему утверждению, он твой муж. Но я не могу понять, что тобой двигало. Лоренс, смею заметить, подходил тебе гораздо больше. Он был верный, экономный и внимательный. Я никогда не понимала, чем он занимается на работе, но мне было понятно, что он работает — где бы то ни было, — и очень много. Он был человеком выдержанным и умеренным. Он никогда бы не стал ползать по полу и распевать песни, не забывая при этом подливать себе водки.