Мир до и после дня рождения

— Рад слышать. Хорошо, что вы уже закончили, потому что, — он наклонился и свободной рукой выполнил удар, — потому что нам надо успеть и в другие места. Надеюсь, понимаете, о чем я? Ирина, лапочка, можешь упаковать наши вещи? Я забронировал нам номер в «Плаза», до шести надо зарегистрироваться, иначе останемся без номера.

Посмотрев в глаза Рэмси, она прочитала в них: «Выбирай, я или она». Довольно трудный выбор для человека сорока трех лет, но она побежала наверх, чтобы покидать их вещи в сумки, едва сдерживая нервное ликование. Крамольная мысль о том, что в Нью-Йорке можно остановиться и в другом месте, помимо этого мрачного двухэтажного дома на Брайтон-Бич, никогда не приходила ей в голову.

Спустившись вниз с сумками, она столкнулась с сестрой.

— Ирина, — прошептала та, — не уходи! По крайней мере, останься на обед. Я уже поставила на стол закуски, в том числе и изумительную икру, что купил Рэмси, — она прекрасно подойдет к блинам. Кулебяку удалось спасти, а на горячее у нас целый жареный поросенок!

— Мне очень жаль, но не получится. Ты, должно быть, кое-что слышала — да, наверное, все слышала. Я не могу просить Рэмси оставаться в доме, где его не желают видеть.

— Постарайся как-то уладить конфликт, иначе неизвестно, насколько он может затянуться. Ты же знаешь, как мама упряма!

— Она не одна упрямая. И не я все начала. Прости, Татьяна, я понимаю, ты так старалась приготовить много вкусностей. Надеюсь, мы не испортили вам аппетит. Постарайся, чтобы у детей было веселое Рождество.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я не согласна с мамой. — Татьяна положила руку сестре на плечо. — Мне он показался прекрасным человеком. Стильный, энергичный, веселый. Я просто без ума от его акцента. Говорит прямо как Майкл Кейн! И он, несомненно, любит тебя. Ты счастливая. Между вами происходит нечто особенное, надеюсь, вам будет хорошо вместе. Печально, мне кажется, его появление разбередило мамину старую рану и напомнило о папе.

Когда Ирина вошла в гостиную, Рэмси и Раиса стояли спиной друг к другу. На Рэмси уже был кожаный пиджак, Раиса была в прежнем красном шерстяном платье, подплечники которого расширяли эту часть тела настолько, что могли нагнать ужас на противника. Высокая, жилистая и невероятно суровая женщина, эти два человека были катастрофически разными. Не говоря ни о чем другом, они оба были звездами первой величины.

— Готова, голубушка? — Рэмси просунул руки Ирине под мышки, приподнял и отпустил, позволив ей свободно скользить по его телу до самого пола. Подброс выглядел со стороны немного по-балетному.

Ирина весело рассмеялась. Возможность поступить по собственному желанию делала ее свободной. Она уже не раз задавалась вопросом, почему мысль об освобождении от болезненно-мучительного положения не приходила ей раньше.

— Мне жаль, что вы уезжаете, — обратилась Раиса к Рэмси.

— Ну, дело в том, что у меня и так получается небольшой отпуск в перерыве между сезонами — не хочу показаться неблагодарным за гостеприимство, — но мне не хочется тратить его на то, чтобы попадать ножками кресла во вмятины на ковре!

Вынув из-за уха сигарету, Рэмси отвернулся и, не зажигая, сунул ее в рот.

— Пока, мама, — проговорила Ирина, поспешно целуя Раису в щеку.

Рэмси потянулся за сумкой, но неожиданно выпрямился и воскликнул:

— Вот это да! Чуть не забыл! — Раиса не единственная в этом доме, кто питает страсть к театральности. Порывшись в кармане куртки, он протянул теще ключи. — Счастливого Рождества! Она на многоуровневой парковке, там, за углом. Я купил вам машину.

Он воткнул парковочный талон в нагрудный карман ее платья, при этом лицо у Раисы было такое, словно он ударил ее по лицу.

Покидая дом, Ирина была твердо убеждена в нескольких вещах: какой бы модели ни была машина, жест был просто классный, хотя в нем просматривалась агрессия и вызов, и стоило это немало. Раиса никогда и слова не проронила о том, что хочет иметь машину, и этот жест, к сожалению, ничего не принес им, кроме расходов; мать никогда в жизни не поблагодарит Рэмси за щедрый подарок, но и никогда не вернет его.

Как только они вышли из такси на Пятьдесят девятой улице, началось самое счастливое Рождество в ее жизни. После того как Рэмси бросил одежду на шикарную мебель их номера, он включил на полную мощность отопление, переставил кресла и открыл бутылку шампанского. Потом они лежали голыми на кровати и смотрели фильм «Эта прекрасная жизнь».