Мир Гаора. 5 книга. Ургайя

Гарду тоже нравилось это такое неожиданное и почти настоящее приключение. Одна ночная ловля чего стоит. Плыть по тёмной почти смоляной глади, ставить сети с большими ячеями на очень большую рыбу, и плыть не по-спортивному, как в училищном бассейне, где главное — побыстрее, а держа равнение и бесшумно, чтобы не завернуть сеть ненужным сейчас углом и не вспугнуть добычу хлюпаньем и шлепками, а потом так же сообща уже в утренней золотисто-розовой воде плыть и тянуть тяжёлую сеть, сопротивляющуюся как живую, потому что заполнена застрявшими в ячеях серебристо-зелёными большими рыбинами, и некоторые с тёмной, почти чёрной спиной, а, ещё до ловли говорили, что это самая ценная добыча. Сеть общая, ставили и снимали сообща, и старший по ловле местный мужик самолично делит и раздаёт улов участникам, совсем как в учебнике истории про Тёмные века, когда короли лично ходили в походы и лично делили трофеи между воинами. А что этот Старший — раб, в ошейнике, лохматый и бородатый або… нет, получить от него одобрительный кивок и жест, указывающий на целых три, ну вот, опять название забыл, да, ладно, это неважно, огромные, не рыбы, и даже не рыбины, а рыбищи, по-настоящему больших, Тумак, Сизарь и Рыжий пришли помогать, и каждый взял по одной, потому как две сразу неподъёмны даже им, и отец сказал, что молодец, справился, нет, ему будет чем похвастаться в училищной курилке для старшекурсников, из всех «хозяйчиков» только его взяли, увидев, как он плавает…

— Всё правильно, сынок, — Коррант с удовольствием рассматривал возбуждённо радостного сына. — Только Гирру не так подробно рассказывай, а то он лопнет от зависти, останешься без брата.

Гард охотно рассмеялся, но тут же сказал, неуверенно и явно желая услышать от отца опровержение.

— Гирр не слишком любит братьев, ни меня, ни Гриданга.

— Да, — кивнул Коррант. — Он непочтителен к старшему и незаботлив о младшем. Ты прав.

— Это…

— Не лечится, — вздохнул Коррант и доверительно, как… как равному: — В чём-то где-то я напортачил. Так что и Гирр будет на тебе, ты старший.

— Но, отец…

— По новым законам вы равны, и тебе быть наследником сейчас и главой в будущем, — твёрдо, как об окончательно решённом, а ведь так оно и есть, сказал Коррант, зорко посмотрел на озадаченное и даже огорчённое лицо старшего сына и улыбнулся. — Ничего, сынок, я думаю, у тебя будет много времени, чтобы привыкнуть и научиться.

Гард послушно, но не слишком уверенно кивнул. Да, конечно, воля отца священна, и по новым законам… а вот и кстати, пока они вдвоём и рядом никого нет…

— Отец, а вот эти новые законы… они…

— Законы не обсуждаются, им подчиняются — сразу перебил его Коррант. — Вот вырастешь, добьёшься, станешь верховником, там с ними вместе и будешь обсуждать законы. До их принятия. А как Глава подпишет, так и они ни слова, ни мысли против не скажут. Понял?

— Да, я знаю, — кивнул Гард. — Но… Вот…

Он невольно оглянулся и понизил голос:

— Вот многие против.

— Такие всегда найдутся, — внешне спокойно согласился отец. — Ну и что?

— Он говорит, что эти законы разрушат страну, и вообще…

Гард ждал вопроса о личности сказавшего, но отец молчал, и он несколько сбивчиво и всё более неуверенно пересказал услышанное о недовольстве и Ведомства Крови, и Экономического, и Рабского новыми законами и распоряжениями, что это либерализм, что либералы засели на самом верху, и что все честные люди, которым дороги традиции и основы, должны объединиться… Отец слушал очень внимательно, не перебивая, но Гард чувствовал, что молчание неодобрительное, и замолчал, не окончив фразы.

— И что ты ему ответил? — по-прежнему очень спокойно спросил Коррант.

— Ничего, — вздохнул Гард. — Я не успел даже дослушать, прибежал Тихоня, что меня зовут к генератору. Ну, я сразу…

— Тихоня был с тобой?

— Да, в начале, но… этот сказал, что клеймёных нельзя и близко подпускать, и Тихоня сразу ушёл, а потом прибежал за мной.

— И что там с генератором оказалось? — в голосе Корранта прозвучала еле заметная насмешка.

— Да ничего особенного, Сизарь его стал протирать и все тумблеры перекрутил, ну… Объяснял ему, объяснял, а он… то умный, а то дурак дураком, — и Гард с искренней обидой не удержался от жалобы. — А Рыжий только зубы скалит, что генератор не его забота, и что дурака и в Храме бьют.

— В этом он прав, — Коррант кивнул. — Ну…

— Ну… я не знаю, что на такое говорить. Скажешь, что согласен, то получается, что ты против законов и власти, а начнёшь спорить, так ты против традиций и за либералов. Что так плохо, что этак. Отец…

— Хорошо, что сам понимаешь, — серьёзно сказал Коррант. — Однако, какой разносторонний… молодой человек. Про все ведомства знает. В этот раз тебя выручили, а в будущем… сразу уходи, под любым предлогом.

Гард радостно кивнул.

— Да, я понял. У нас в училище есть несколько таких, ну, на каждом курсе и в старших классах. Так с нашим, ну, на нашем курсе, мы вот стоим, курим там, болтаем обо всём, а как он подойдёт, сразу на похабные анекдоты переходим

— Неплохо, — одобрил отец. — Но учти, они могут и в паре, и в тройке работать.