Мир Гаора. 5 книга. Ургайя

Гаор гнал фургон, благодушно мурлыкая старинную песенку фронтового шофёра и зорко оглядывая окрестности. Чтобы при появлении полицейского патруля успеть свернуть. Нет, документы на машину, груз и себя самого у него в порядке, но всё равно… чем дальше от полиции, тем лучше. Песенка, говорили ему, ещё с позапрошлой войны, а смотри-ка: не устарела. Огонь Великий, матери набольшие, как же всё складно да хорошо пошло у него. Глаза, руки, голова — всё зажило, не болит нигде, и спать стал хорошо, и… и главное — папка снова в работе. Каждый вечер, если не в рейсе, ляжет, газету посмотрит, свет погасит и вот она, родимая его. А ведь и правда — родимая, рождённая им, его порождение, его детище. Он это ещё когда слышал, что книга — любимое дитя писателя, и шутки о многодетности некоторых.

А в ночь перед выездом, он чего-то разговорился с Тихоней и слово за слово, стал ему Тихоня об Амроксе рассказывать. Он-то думал, что за хозяйским плечом всё в Амроксе посмотрел и высмотрел, а оказалось… о-го-го там ещё сколько всего. Но почему чистокровного «галчонка» проклеймили, а не отправили в приёмыши и подменыши — вот это интересно. Похоже, не всё Фрегору показали. Кое-чего, видно, и инспектору-тихушнику знать не положено. Надо будет теперь и Тихоню в оборот аккуратненько взять, порасспрашивать. Выжженная память долго болит. Тихоня начал рассказывать и запнулся, замолчал, а он лежал и слушал, как тот тихо всхлипывает. Ладно, оклемается парень и ещё чего-нибудь расскажет. А раз по Амроксу новая информация пошла, то статью про «галчат» пока отодвинем и займёмся смертным конвейером. Там тоже не на одну статью материала. И сделаем…

«Стоп!» — остановил он сам себя. Уймись, журналюга, ты сейчас не у себя в повалуше да в темноте, держи лицо и за дорогой следи. Песни фронтовые петь можешь, фронт в твоей карте с самого начала обозначили, а про это нигде не написано, и знать потому никому не положено.

Гаор плавно вписал фургон в поворот на узкий, так что ветки зашуршали по бортам, не укатанный, а утоптанный просёлок. Завязнуть он не боялся — фургон полноприводный, обе оси ведущие, шины тоже с умом подобраны, а на крайний случай аж две лебёдки и трос повышенной прочности. Зато блокпост минует и в посёлок приедет засветло. Спокойно выгрузится и поужинает без спешки и, если в избу безмужнюю определят, то и всякую мужскую мелочёвку по хозяйству сделает. А там вся ночь впереди. И утром тогда без спешки, не дёргаясь, выедет. Два посёлка впереди и туда блокпостов не миновать. А дальше у него… Проверяя себя, он достал из лежавшей рядом сумки пачку накладных и быстро пролистнул, пропустил между пальцами. Да, правильно, там если только сдадут заказы, и то вряд ли, праздник только-только прошёл. И улыбнулся воспоминанию, как в тот день — он как раз дома был — встал перед рассветом, разбудил Тихоню, и они потихоньку вышли за дом, за сад, на картофельное поле и там воздали встающему солнцу. Хвалу Огню Небесному и приветствие Золотому Князю. Тихоня послушно повторял его движения и слова молитвы. Вернулись они до общего подъёма, и Тихоня молодец, сам сообразил пацан, что об этом трезвонить не надо. Нет, и с подсобником ему повезло.

Полупрозрачный весенний лес темнел, наливаясь уже вечерней синевой, и Гаор включил фары и приготовился. Впереди — он помнит ещё по прошлым годам — гать из поперечных тонких стволов, там и потрясёт и… и всякое может быть, место не то чтобы топкое, но вязкое, и деревья тонкие с подмытыми корнями, держатся непрочно, трос зацепить не за что, почти как в Алзоне, если после дождя гать размыло или подтопило, а сейчас ещё и паводок не весь сошёл… ага, вон как блестит, вода слоем поверх стволов, если юзом пойдёт можно и завалиться, вот тогда хреново, хорошо хоть без обстрелов и мины по бокам не стоят, а на хрена тут мины, и без них… незнающий да неумелый не проедет…

Под колёсами хлюпало и временами предательски похрустывало, но вроде уже видна поросшая травой, а значит, подсохшая земля. Ага, есть, передними зацепились, теперь плавненько так выберемся, чтобы гать не расшевелить, не разбросать, по ней ещё не раз ехать придётся, не просить же каждый раз мужиков, почините, дескать, за мной.

Гаор перевёл дыхание и прибавил скорость. До ночлега и отдыха совсем ничего осталось.

* * *

СОН ДЕВЯТЫЙ

Ещё продолжение

…всё там же, всё те же, всё так же…

* * *

Дамхар. Усадьба Ридурга Корранта

572 год

Весна

5 декада

Весенняя страда потихоньку отступала, незаметно сменяясь уже летней, но тоже страдой. Тихоня с искренним и нескрываемым удовольствием работал, нет, по-местному работал в саду и огороде и вообще куда пошлют. Правда, только когда Рыжий в рейсе, но и когда тот в усадьбе, общие-то работы остаются. И почему-то никакая работа не оказывалась слишком тяжёлой или неприятной. Даже… даже ночные разговоры с Рыжим.