Мир-Кольцо

Хотя страх не совсем еще покинул его, Комплейн увидел вдруг их всех четверых такими, какими они были на самом деле: занятые только собой, других они замечали, только если находили в них свои собственные страхи. Изолированные и одинокие, противостоящие всему вокруг.

— Каким будет приговор? — прервал воспоминания лейтенанта Зиллиак.

— Подожди, я подумаю… Ты, собственно, уже наказан потерей женщины, Комплейн. Пока что для тебя нет никакой другой. Что это за крики?

— Он должен быть наказан, иначе скажут, что вы теряете власть, — хитро сказал Патч.

— Ну, конечно, конечно, я и собираюсь его наказать. Твое замечание было совершенно излишним, Патч. Охотник… э… ага, Комплейн, в течение ближайших шести снов-явей ты будешь выпорот шесть раз. Сделает это капитан стражи, перед каждым сном, начиная прямо сейчас. Хорошо… Можешь идти. Зиллиак, ради бога, пойди посмотри, что там делается.

Комплейн оказался за дверями в самом сердце оргии цветов и звуков. Казалось, что здесь собрались все, что все участвуют в этом бессмысленном безумстве танца и радости. В другое время он бы присоединился к ним, ибо как и все жаждал сбросить хотя бы на мгновение тяжесть серой обыденности, но сейчас он старательно обходил толпу, стараясь не смотреть никому в глаза. И все же, несмотря ни на что, он оттягивал возвращение в свою квартиру (он знал, что у него ее отнимут, так как одинокие мужчины не имели права занимать отдельную комнату).

Он бессмысленно бродил вокруг веселящейся толпы, и пока вокруг безумствовал танец, ожидание кары давило ему на желудок. Отдельные пары покидали общую массу и метались в такт музыке каких-то струнных инструментов. Оглушающий рев, стремительные движения голов и пальцев танцоров… глядя на это, сторонний наблюдатель мог найти много причин для беспокойства.

Несколько мужчин не участвовали в общем безумстве. Это были прежде всего высокий мрачный доктор Линдсей, Фермур, слишком неловкий, чтобы танцевать, Вантадж, скрывающий свое изуродованное лицо от глаз толпы, и, наконец, публичный бичеватель. У этого последнего просто-напросто имелись обязанности, в рамках которых он появился в окружении стражников и Комплейна. С приговоренного грубо сорвали одежду, после чего он получил первую порцию причитающейся ему кары. В другое время на наказание глазели бы толпы зевак, но сейчас более интересное зрелище отвлекло их внимание, и Комплейн страдал почти в одиночестве. На следующий день он мог ожидать большего интереса.

Прикрывая рубашкой раны, он с трудом потащился в свою квартиру. Там его ждал священник Мараппер.

3

Священник Генри Мараппер был тучным массивным мужчиной. Терпеливо сидя на корточках, он оперся бедром о стену, а его большой отвисший живот размеренно колыхался. Поза, в которой он сидел, была для него обычной, зато необычным было время, в которое он появился. Комплейн встал перед скорчившимся священником, ожидая приветствия или объяснения, поскольку же ничего подобного не последовало, заговорил первым. Однако гордость позволила ему только неопределенно буркнуть. Мараппер поднял грязную лапу.

— Пространства для твоего я, сын мой.

— За твой счет, отец.

— И за счет беспокойства в моем я, — набожно произнес священник.

— Меня выпороли, отец, — сказал Комплейн, набирая в кубок желтоватой воды из бидона. Он выпил несколько глотков, а остальным смочил волосы.

— Да, я слышал, Рой, слышал. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?

— Да, но за счет моей спины.

Он начал стаскивать рубашку, делая это медленно и то и дело вздрагивая. Боль от трения материи о раны была почти приятной. Конечно, в следующую сон-явь будет гораздо хуже… Он бросил окровавленную одежду на пол и плюнул на нее. Его злость еще более увеличило равнодушие, с которым священник следил за его действиями.

— А ты почему не на танцах, отец? — сухо спросил он.

— Мои обязанности связаны с духом, а не с чувствами, — ответил священник. — Кроме того, я знаю лучшие способы забыться.

— Как, например, похищение в чаще, правда?

— Я рад, что ты так серьезно относишься к своему делу, дружище. Это согласно с Наукой. Я боялся, что застану тебя в черном отчаянии, но, как вижу, мое утешение не очень-то нужно тебе.

Комплейн взглянул на лицо священника, избегая его мягкого взгляда. Это не было приятное лицо — в эту минуту оно напоминало скорее какого-то божка, вылепленного из жира; памятник достоинствам, благодаря которым человек выжил: хитрости, алчности, эгоизму. Не в силах совладать с самим собой, Комплейн почувствовал вдруг прилив доброжелательности к этому человеку — его он по крайней мере знает, с ним он справится.