Мир-Кольцо

Комплейн лежал опершись на стену, с головой на мешке. Обычно он спал легко, как зверь, без периодов дремы между сном и пробуждением. Однако в нынешнем своем положении он лежал с полузакрытыми глазами, стараясь думать. Мысли эти были только общими образами: пустое место Гвенни, Мараппер, с триумфом стоящий над трупом Зиллиака, Меллер и прыгающий зверь, появляющийся из-под его кисти, густая жидкость, выпаривающая жизнь из Озберта Бергаса, напрягшиеся мышцы на затылке Вантаджа, готового немедленно отвернуть лицо от любопытных взглядов, стражник Твеммерс, безвольно опускающийся на руки Мараппера. Все эти картины объединяло одно: все они касались того, что было, зато будущее не вызывало никаких образов. Он спешил сейчас за чем-то нереальным, входил в комнату, о которой говорила и которой боялась его мать.

Он не сделал никаких выводов, не тратил время на беспокойство — совсем наоборот, — он чувствовал что-то вроде надежды, согласно популярной пословице, которая говорила: “Дьявол, которого ты не знаешь, может победить того, что тебе знаком”.

Прежде чем заснуть, он увидел комнату, слабо освещенную светом из коридора, а через внутреннюю дверь — фрагмент вечной чащи. В неизменной и безветренной жаре непрерывно шелестели глоны, время от времени был слышен тихий треск, когда семя попадало в комнату. Глоны росли так быстро, что когда Комплейн проснулся, молодые были на несколько десятков сантиметров выше, а старые возле корабельных стен. Скоро и те, и другие должна была уничтожить темнота. Видя эту непрерывную борьбу, он подумал, что она очень похожа на человеческую жизнь.

2

— Ты храпишь, священник, — вежливо сказал Роффери, когда в начале новой яви они сели перекусить.

Их взаимное отношение совершенно изменилось, как будто во время сна на них действовала какая-то волшебная сила. Чувство соперничества, вынесенное из Кабин, исчезло; конечно, они по-прежнему были соперниками, но в том смысле, в каком все мужчины соперничают между собой, однако прежде всего они чувствовали связь, объединяющую их против всего окружающего. Охрана благоприятно подействовала на душевное состояние Роффери, который стал теперь почти кротким. Из всей пятерки, казалось, только Вантадж не изменился. Его характер, постоянно подвергаемый уничтожающему воздействию одиночества, не имел ни малейшей возможности измениться. Вантаджа можно было только сломать или убить.

— За эту явь мы должны уйти как можно дальше, — сказал Мараппер. — В следующую сон-явь, как вы знаете, будет темно, и тогда нам придется сидеть на месте, поскольку фонари выдадут наше присутствие любому. Однако, прежде чем мы двинемся дальше, я хочу познакомить вас с нашими планами, а для этого придется сказать кое-что о корабле. — Он с улыбкой осмотрелся вокруг. — Первым фактом является то, что мы на корабле. Надеюсь, все со мной согласны?

Его взгляд остановился на каждом, и каждый дал что-то вроде ответа: “Конечно” — Фермур, нетерпеливое бормотание Вантадж, как будто он счел вопрос неуместным, равнодушный неопределенный кивок головой Роффери и “Нет” Комплейна.

Мараппер живо заинтересовался этим “Нет”.

— Выслушай меня, Рой, — сказал он. — Сначала доводы. Слушай внимательно, я придаю большое значение этому делу, и проявление глупости способно вызвать у меня гнев, о котором все мы можем потом пожалеть.

Он расхаживал среди сломанной мебели, говоря приподнятым и значительным тоном:

— Итак, Рой, запомни одно, что не быть на корабле — это совершенно другое дело, чем быть на нем. Вы знаете — впрочем, знаем мы все — что значит быть на корабле, а потому считаем, что существует только корабль. Но имеется много мест, которые не являются кораблем, мест больших и многочисленных… Я знаю это из записей, оставленных Гигантами. Корабль был построен ими для каких-то известных им, но скрытых от нас, целей.

— Это я уже слышал в Кабинах, — печально сказал Комплейн. — Допустим, Мараппер, я поверю тебе. Что из того? Корабль или мир, какая разница?

— Ты не понимаешь этого? Взгляни. — Говоря это, священник наклонился, сорвал пучок глонов и начал махать им перед носом Комплейна. — Это нечто естественное, нечто, выросшее само, — сказал он.

Затем он вошел в ванную и пнул фарфоровую раковину так, что она зазвенела.

— А это было сделано искусственно. Теперь ты понимаешь? Корабль — искусственное творение, мир не естественен. Мы с вами — естественные существа, и наш настоящий дом — не этот корабль, построенный Гигантами.

— Но даже если это так… — начал Комплейн.

— Это так. Именно так. Доказательства вокруг тебя: коридоры, стены, комнаты — все искусственное, но ты так к ним привык, что этого не замечаешь.

— То, что он этого не замечает, неважно, — сказал Фермур. — Какое это имеет значение?

— Я это вижу, — гневно сказал Комплейн, — я только не могу с этим согласиться!

— Ну хорошо, посиди пока тихо и подумай, а мы нойдем дальше, — сказал Мараппер. — Я читал много книг и знаю правду. Гиганты построили этот корабль с какой-то конкретной целью; по дороге цель была утеряна, а сами Гиганты вымерли. Остался только корабль…