Мир-Кольцо

Мараппер монотонно начал с Символа Веры. С чувством бессилия Комплейн подумал: мы оказались в безвыходном положении и конец близок, а он молится. Не знаю, почему когда-то я считал его человеком действия. Он погладил парализатор, прислушиваясь, и без большой охоты последовал примеру товарищей.

Голоса их то усиливались, то стихали, но под конец молитвы все почувствовали себя лучше.

— И выпуская наружу наши нездоровые инстинкты, мы можем освободиться от внутренних конфликтов, — пел священник.

— И жить в психосоматической чистоте, — подхватили они.

— И чтобы эта ненатуральная жизнь могла закончиться Путешествием.

— И психическое здоровье расцветало.

— И корабль счастливо достиг порта, — закончил Мараппер.

Возбужденный собственными словами, священник в полной темноте подполз к каждому из них и, желая им пространства, пожал руки. Комплейн резко оттолкнул его.

— Избавь нас от этого зрелища, пока наше положение не изменится, — сказал он. — Мы должны выбираться отсюда. Если мы будем идти тихо, то сможем услышать любого, кто к нам приблизится.

— Ничего не выйдет, Рой, — сказал Мараппер, — мы застряли здесь крепко, а кроме того, я уже устал.

— Ты забыл о власти, которую хотел получить.

— Останемся здесь, — умолял священник, — глоны слишком густые.

— Что скажешь, Фермур? — спросил Комплейн.

— Послушайте!

Они прислушались. Глоны скрипели, увядая без света и готовясь к смерти. Комары зудели около ушей. Воздух, вибрирующий этим звуком, все меньше годился для дыхания: стена гниющих растений почти полностью отрезала кислород, выделяемый здоровыми. Внезапно Вантадж впал в бешенство. Он неожиданно набросился на Фермура, повалив его на землю. Катаясь по грязи, они отчаянно боролись. Комплейн молча наклонился над ними и нащупал мускулистое тело Вантаджа, лежавшего на Фермуре.

Он схватил его за плечи и оторвал от Фермура. Вантадж ударил вслепую, промахнулся и схватился за парализатор. Ему удалось вынуть оружие, но Комплейн схватил его за руку, заставив отступить и одновременно нанеся удар в челюсть. Однако в темноте он промахнулся, и удар попал в грудь. Вантадж зарычал и, резко взмахнув руками, вырвался, но Комплейн схватил его снова. На этот раз удар был точен. Ноги у Вантаджа подкосились, и он тяжело упал в глоны.

— Спасибо, — сказал Фермур. Больше он ничего не мог выговорить. Они прислушались, но слышен был только скрип глонов — звук, который сопровождал их всю жизнь.

Комплейн вытянул руку и коснулся Фермура, дрожавшего как в лихорадке.

— Тебе нужно было использовать парализатор, — ответил Фермур, — а теперь я потерял это проклятое оружие где-то в грязи.

Он склонился, ища парализатор. Священник тоже нагнулся и зажег фонарь. Комплейн немедленно выбил его, однако священник уже нашел Вантаджа и опустился перед ним на колени.

— Я видел многих, которых это постигло, — прошептал он, — но граница между нормальным состоянием и безумием была у бедного Вантаджа неуловима. Это случай, который мы, священники, называем гиперклаустрофобией. Это было причиной многих смертей в племени Грин, хотя и не столь внезапных. Большинство больных просто гаснет, как лампа.

— Нам не нужна история болезни, Мараппер, — сказал Фермур. — Скажи лучше, что нам делать.

— Лучше всего оставить его и уходить, — предложил Комплейн.

— Вы что, не видите, как интересует меня этот случай? — с укором сказал духовник. — Я знал Вантаджа, когда он был еще маленьким мальчиком, а теперь я должен смотреть, как он умирает здесь, в комнате. Когда Вантадж появился на свет, его мать жила в зарослях Бездорожья, изгнанная из собственного племени. Она дважды нарушала верность, и один из ее мужчин ушел вместе с ней, чтобы охотиться для нее. Это была плохая женщина. Мужчина погиб во время охоты, а она, не в силах жить в одиночестве среди глонов, нашла убежище у нас, в Кабинах. Вантадж тогда был еще сосунком, маленьким созданием с большим уродством. Его мать, как это часто бывает с незамужними женщинами, стала наложницей одного из стражников и погибла во время какой-то драки, прежде чем ее сын достиг зрелости.

— Кого, по-твоему, должен успокоить твой рассказ? — спросил Фермур.

— В страхе нет пространства; наша жизнь нам только одолжена, — сказал Мараппер. — Посмотрите на судьбу нашего бедного общества. Как это обычно бывает, конец жизни связан с ее началом. Колесо совершает полный оборот, а потом ломается…

Будучи ребенком, он не знал ничего, кроме страданий. Другие дети издевались над ним, отчасти из-за матери, которая была плохой женщиной, отчасти из-за его лица. С тех пор для Вантаджа оба эти несчастья слились воедино. Поэтому он постоянно ходил под стеной, скрывая изуродованную половину, поэтому убивал в себе любое воспоминание, касающееся матери. Но когда он оказался в чаще, воспоминания детства вернулись. В нем ожил весь стыд, источником которого была мать, и его охватил детский страх перед завтрашним днем и темнотой.