Мир Льда и Пламени

Архимейстер Брюд, родившийся и выросший в Тенистом городе, что приютился под осыпающимися стенами Солнечного Копья, однажды высказал превосходную мысль: у Дорна и Севера куда больше общего друг с другом, чем с землями, лежащими между ними. «В одном жарко, а в другом холодно, однако же два этих древних королевства снега и песка отличаются от остального Вестероса историей, культурой и традициями. Оба скудно населены, если сравнивать с прочими землями. Оба упорно цепляются за свои собственные законы и традиции. Ни то, ни другое так и не были по-настоящему покорены драконами. Король Севера мирно признал Эйгона Завоевателя своим сюзереном, тогда как Дорн почти двести лет храбро противостоял мощи Таргариенов, прежде чем после заключения династического брака подчинился, наконец, Железному трону. И дорнийцы, и северяне высмеиваются невеждами пяти «цивилизованных» королевств как дикари, а отвагу их славят все, кто скрещивал с ними мечи».

Дорнийцы горделиво полагают свое королевство старейшим в Вестеросе – и, в какой-то степени, так оно и есть. Первые люди, в отличие от пришедших позже андалов, не были мореплавателями. В Вестерос они прибыли не на ладьях, а по суше, перебравшись из Эссоса по естественному мосту, от которого в наши дни остались только Ступени и Перебитая Рука Дорна. Пешком или на лошадях, но впервые ступить на землю Вестероса они были должны именно в восточной части Дорна.

Впрочем, лишь немногие предпочли там задержаться, поскольку земли, что им встретились, были далеко не гостеприимными. Дети Леса прозвали Дорн Пустой землей, и неспроста. Почти вся восточная половина Дорна – бесплодная пустошь с редкими кустарниками, а ее сухая и каменистая почва даже при орошении приносит бедный урожай. Дорн западнее Вейта – не что иное, как бескрайнее море беспокойных дюн, где нещадно палит солнце, и время от времени зарождаются яростные песчаные бури, которые за считанные минуты могут ободрать человеческую плоть до костей. Если верить сказаниям Простора, даже сам Гарт Зеленая Рука не смог заставить цветы распуститься в столь суровом и неумолимом краю. (Впрочем, в дорнийских преданиях о Гарте не говорится ни слова.) И вместо того он повел своих людей через горы, к плодородным долинам Простора. Большинству из пришедших следом Первых людей хватило одного взгляда на Дорн, чтобы отправиться вслед за Гартом.

Но так поступили не все. Нашлись и те, кто разглядел красоту этой жаркой, пустынной и жестокой земли и решил сделать ее своим домом. Изрядная часть таковых осела вдоль берегов реки, названной ими Зеленокровной – не особенно широкой, если сравнивать с Мандером, Трезубцем или Черноводной. Но для Дорна река эта – воистину животворная кровь.

Большинство дорнийских рек полноводны только после редких (и опасных) грозовых ливней, а весь остальной год являются попросту сухими балками. Не пересыхают лишь три реки во всем Дорне, продолжая нести свои воды как зимой, так и летом, денно и нощно. Высоко в западных горах берет начало Быстроводная, она стремится к морю через гряды крутых порогов и водопадов, через ущелья и расселины, где ревет подобно огромному зверю. Ее воды, рожденные горными ключами, чисты и свежи, однако для судоходства Быстроводная не пригодна, да и безопасная переправа через нее возможна только по мосту. Течение Серноводной куда более спокойное, но ее мутные желтые воды дурно пахнут серой, а по берегам кривятся странные чахлые растения. (О людях, что живут там же, мы упоминать не будем.) Воды же Зеленокровной, пусть иногда и грязноватые, полезны как для полей, так и для скота, а хозяйства и сады теснятся у берегов реки на всем ее протяжении в сотни лиг^[93]

. Более того, Зеленокровная и ее притоки, Вейт и Плеть, почти до самых верховий проходимы для судов (хотя местами неглубоки и испещрены песчаными отмелями), и, соответственно, служат всему Дорну главным торговым трактом.