Мир Мертвых: Хранитель

— Что нужно сделать? — переспросила я, не понимая чего он хочет.

— Просто… — Сирафион покрутил рукой, поторапливая меня. — Прикоснись к нему и все.

Я с сомнением взялась ладонями за пустую чашу. В ней тут же появились белые завихрения, похожие на светящийся жидкий дым. Я с любопытством наблюдала за тем, как он кружится, сначала по часовой стрелке, потом против, постепенно увеличиваясь в объеме. Изумруды на кубке засветились ярче, наполняя окружающее пространство насыщенным зеленым цветом.

— Мы непременно еще встретимся, а сейчас тебе пора, — Сирафион склонил голову и улыбнулся.

— Можно один вопрос? — прежде чем выпить странную жидкость поинтересовалась я.

— Если только один.

— Меня все называют «Лучиком». Григорий рассказывал про женщину по легенде именуемую как «Лучом света», ее имя Вилесана. Может ли быть что-то общее между нами?

— Ах! Вилесана! — он возвел руки в небеса, произнося это имя с печалью в голосе и трепетом. — Прекрасная женщина. Жаль недолго за ней наблюдал. — Сирафион вновь обратил свой взор на меня. — Без сомнения, что-то общее есть, но ее свет не наследуется просто по крови, его нужно заслужить. Пей, возможно, ты получишь желаемые ответы.

Испытывая сомнения в правильности своих действий, я поднесла кубок к губам и сделала глоток холодной безвкусной жидкости. Все мое тело поглотили языки знакомого белого пламени, а зеленый свет от драгоценных камней заполнил собой абсолютно все, ослепляя и стирая окружающие стены из растительности, кирпичную кладку под ногами и Сирафиона. Тело стало легким, будто невесомым. Течение времени потерялось, как и все прочие чувства. Состояние смутно походило на то, когда я еще не перешла в Мир Мертвых и не была уже в Смертном Мире.

Перед глазами появлялись разные картины из прошлого. Вот я окончила университет и счастливая стою с дипломом, далее школа и аттестат. Потом детство. Айрос действительно был, и мы с ним общались, но почему я его забыла бесследно, должны же сохраниться хоть какие-то воспоминания.

Время продолжало бежать назад, последнее, что я увидела это перекошенное от отвращения лицо Айроса и родильный кабинет, дальше пленку жизни остановила тьма. Какой-то период я парила в ней, но потом появился белый свет и затянул мое сознание туда. Меня держала на руках та самая женщина, с которой совсем недавно разговаривала около большого дерева, вот только ее лицо не было таким же прекрасным, а скорее измученным. Глаза заплаканы и красные, волосы свалявшиеся, губы бледные и печаль застыла на ее лице. Она пела своим прекрасным голосом, и ее слезы капали на мои щеки и лоб.

— Пора, — прервал ее прекрасное пение незнакомый мужской голос. — Ты уверена, что хочешь именно этого?

Она прикрыла глаза, пытаясь сдержать рыдания. Ее лицо побледнело, но на нем появилась решимость. Женщина погладила меня по щеке, пытаясь вложить в это прикосновение максимум любви и нежности. Я заплакала, не знаю почему, просто мне стало больно. Не физически, а душевно. Появилось чувство невосполнимой утраты.

— Ты прав, — она утерла свободной рукой слезы и поцеловала меня в лоб — Я не хочу ее терять, ведь она — самое дорогое, что у меня есть, — она вздохнула тяжело и на кого-то посмотрела с огромной печалью в глазах. — Но они скоро придут и заберут ее…

— Ильвия, — мужчина прошелся по комнате и что-то с силой ударил. — Нужно было все рассказать! Они бы помогли нам!

— Нет! — она покачала головой. — Не помогли…

Раздался сильный грохот и стук в дверь. Ильвия прижала меня к себе и плотнее закутала в какую-то тряпку.

— Они уже тут, пора! — она посмотрела на меня. — Надеюсь, наша жертва не будет напрасной. Пожалуйста, будь сильной, ведь тебе предстоит сделать то, что не получилось у нас — жить.

Трясущимися руками она накрыла своей ладонью мои глаза и судорожно вздохнула. Еще один сильный удар в дверь известил о том, что незваные гости продолжают попытки оказаться внутри. Мне стало страшно, сейчас должно произойти что-то очень неправильное.

— Я готова, — дрожащим голосом прошептала она.

— Прости, — мужской голос дрогнул. — Я люблю тебя… Прости меня, Ильвия!

Мужчина заговорил на другом незнакомом языке, быстро и сбивчиво и когда закончил, раздался неприятный хруст. На меня полилась теплая вязкая жидкость, забиваясь в рот и нос, не позволяя вдохнуть. Разум ребенка, в котором прибывало мое сознание, ничего не осознавал, судорожно глотая соленую с металлическим привкусом жижу, пытаясь сделать хоть один вдох, но я понимала, что это была кровь… Кровь его матери. Постепенно из руки женщины уходило тепло, ладонь становилась с каждым разом легче и прозрачнее, пока не пропала совсем, вспыхнув напоследок ярким светом. Рядом раздался душераздирающий крик полный страдания и горя, и мою грудь пронзила острая боль. Я попыталась закричать, но меня вновь затянула тьма, забирая собой вместе с голосом и все чувства.

Глава 10