Мир по обе стороны планеты (СИ)

— Они игнийцы. Искол и Нед. Оба из моего клана. Тоже их ищу, но…

— Что но?! — здоровяк взвизгнул и вновь поднял из жаровни кочергу. Искры разлетелись по всей комнатушке.

— Мне… мне кажется, что они уже покинули город.

— Ох-хо-хэ! Девчонка пытается нас обмануть! — заверещал картавый. На лице здоровяка появилась гримаса отвращения и он, стиснув зубы, прижёг Кадиссе второе плечо. Та хотела что-то сказать, но её слова захлебнулись истошным криком.

В дверь комнатушки громко постучались. Картавый, облизнувшись, убрал руки с плеч узницы. Подошёл к двери, он звякнул запором и спросил:

— Кто ещё?

В ответ послышалось:

— Ещё один экземпляр попался. С ним бы хорошенько поработать. Посади поближе к пыточной, пусть послушает музыку боли.

— Хо-хэ! — обрадовался картавый и, выходя из комнаты, бросил: — Булочка моя, не скучай! Я пгинимаю гостей!

Дверь не закрыли. Коротышка всё тем же будничным тоном продолжил:

— Твои дружки не покидали город, девочка. Они залегли где-то в бедных кварталах и не показываются, но их поимка — вопрос времени.

— Агрх! Я тоже ищу подонков! — выпалила Кадисса. — Не могла же я сказать магу, что иду за их головами!

— Теперь ты сменила тактику, — усмехнулся здоровяк, опуская кочергу в жаровню. — Каждый раз одно и то же…

— И последний вопрос, — вздохнул коротышка. — Опиши мне гем тысячи оттенков.

Вопрос с подвохом? игнийка видела его издалека, но, кроме ослепительного сияния, разобрать ничего не получилось. Эми говорила, что это единственный в своём роде гем. Самый дорогой. Но… Чем гемы вообще отличаются друг от друга, кроме цвета? Размером?

Вараньи потроха!

— Большой, дорогой… — игнийка словно плевалась словами, подбирая то, что удовлетворит тюремщиков. — Яркий, очень красивый…

— Твой ход, — махнул здоровяку коротышка недослушивая ответ.

И вновь сдавленный хриплый крик заполнил маленькое каменное помещение и вернулся эхом с противоположного конца коридора.

— Сколько граней в достоянии династии?

— Откуда мне знать?! — сквозь слёзы выпалила Кадисса.

— Сколько граней?

— Восемнадцать? Двадцать? Сто? — она дёргалась, глядя, как коротышка развязал пояс на её штанах и, слегка оттянув их, показал здоровяку место на бедре.

— Сюда прижги.

— Я… я не знаю, — задыхалась она, закрывая глаза перед прикосновением клеймящей кочерги. — Тысяча-а-а-а-а!

Такую боль разведчица не чувствовала даже у водопада, когда резала опухшее веко. Она вопила, брызжа слюной и извивалась, как варан. Кожа плавилась от прикосновения с раскалённым металлом и воняла горелыми шкварками.

— Неверно. Похоже, нам придётся встретиться снова, — прошептал коротышка, убирая ладони от ушей. Он улыбнулся самой милой улыбкой, на которое способно его крысиное лицо и выдохнул: — Где сейчас достояние династии?

Кадисса хотела плюнуть ему в лицо, но от крика в горле пересохло. Тяжело дыша, она оскалилась и добела сжала кулаки, в ожидании ещё одного ожога.

— Этот вопрос я задам тебе в следующий раз. Хорошенько подумай над ответом, пока сидишь в своей уютной камере.

***

На следующий утро пытали второго пленника. Мужчина судя по голосу молодой. Вопил, завывая, да так, что бросало в пот. Толстые как канаты и привычные к лишениям струны души разведчицы находились на грани, чтобы не лопнуть. Впрочем, как и ушные перепонки. В темнице не обязательно сидеть рядом с пыточной, чтобы слышать крики.

Когда истязание закончилось разведчица, обмякшая и безучастная, сидела в углу клетки. Глаз с трудом фокусировался на чём-то, кроме блёклого пятна света на полу коридора. Наступила долгожданная тишина, но и в ней спасения не нашлось. Звук падающих с потолка капель бил по голове больнее здорового отцовского молота.

Кадисса положила голову на рубашку над дырой и открыв рот, поймала на язык пару капель. Еды картавый смотритель так и не принёс, зато воды в избытке. Главное не давать себе уснуть в таком положении, иначе захлебнёшься.

Глубоко вдохнув, игнийка учуяла запах мяса. Рядом с камерой прошёл коротышка, а за ним трусил картавый, держа перед собой миску с едой.

— Тут поставить? — спросил он.

— Ага, — громко сказал коротышка. — Это награда за правильный ответ на мой последний вопрос. Навести их к вечеру, глядишь, вспомнят что-нибудь.

— Да, да! Ох, Вегса, как же я сам до такого не додумался!

Коротышка ушёл. Картавый, замешкавшись, потоптался возле клетки Кадиссы. Заметив, что та исподлобья смотрит на него, прошептал:

— Булочка моя гумяная, хочешь я тебе сухую тгяпку дам, а?

Та молча встала и медленно приковыляла к двери.

— Большу-ую ветошь подарю, заткнёшь дыгку надолго! Выспишься!

— Еды лучше дай, гной бесхребетный.

— Нельзя! Стагший пговегит. Тагелка должна остаться нетгонутой!

— Карс шаррах… — процедила игнийка и отошла к дальней стене камеры. — Тогда расскажи кто там? Кто второй?

— Аа-а, этот. Пёс смегдячий.

— В каком смысле пёс?!

— Не знаю. Стганный он. Скулит, гычит, да воет, что твоя собака!

— Хм…

— Слушай, булочка, помоги мне, а. Я могу пгинести только ветошь, но она ведь так тебе нужна?