Мир приключений 1975 г.

— Прими эти знаки власти, будь нашим ерымом, “близким человеком”. И злые духи, — насмешливо прищурился старик, — потеряют твой след, не смогут просить твоей крови. Вэипп не согласился когда-то быть нашим ерымом, потому что воевал с русскими начальниками, — ты с ними в дружбе и будешь достойным ерымом.

Экельхут едва сдерживал бешенство, желваки на скулах перекатывались. Он скрипнул зубами. Я был потрясен и растерянно оглядывал реликвии, покоившиеся у моих ног.

Что я мог ответить на фантастическое предложение Тальвавтына? Когда-то ерымы обладали неограниченной властью, и в этой роли, опираясь на поддержку Тальвавтына, я мог предотвратить мятеж эрмэчынов и шаманов в Пустолежащей земле, спасти своих товарищей. Но и принять архаическое звание, почти монархическую власть я не мог, не предавая своих убеждений.

“Нет, принять эти побрякушки нельзя, даже во имя жизни друзей…”

Старшины, Тальвавтын, Экельхут ждали моего ответа с нетерпением. И я решился.

— Спасибо, Тальвавтын, за уважение и почет… Я не могу быть вашим ерымом! Не хочу, потому что я и мои товарищи там, далеко отсюда, не признаем власти эрмэчынов и шаманов, боремся с ними там, где они еще остались. Но я согласен быть посредником в торговле с русскими. Потому что это нужно сейчас и нам и вам. Если хочешь, я отвезу ваши бесценные реликвии в большой город на берегу моря и сдам в музей, чтобы люди видели, какие важные вещи имели чукотские ерымы. Там очень довольны будут твоим подарком и пришлют тебе ответный дар.

Речь свою я произнес по-чукотски, и она была куда более пространна, чем я передаю ее по-русски. Ведь я довольно плохо владел чукотским языком, мне приходилось употреблять много окольных оборотов. Но смысл ее отлично поняли все присутствующие.

Тальвавтын насупился и покачал головой. Он сделал все, что было в его силах, чтобы спасти меня, а я отказывался от его помощи. Экельхут едва мог скрыть торжество.

— И еще хочу сказать, — добавил я, — эрмэчынов Пустолежащей земли никто не будет трогать, если мирно торговать оленями будете. Но если с оружием в руках эрмэчыны и шаманы пойдут против Советской власти, оленей у них обязательно отберут!

Заключительное слово мое пришлось многим совсем не по вкусу.

Экельхут запальчиво крикнул:

— Правильно говорят духи, убивать его надо!

В настороженной тишине его голос прозвучал зло и решительно.

В эту минуту где-то вдали поднялась отчаянная стрельба, как будто целая рота палила беглым огнем, вступая в долину.

Стрельба не утихала и разгоралась пуще и пуще. Иногда бухали взрывы, и грозное эхо перекатывалось в горах.

— Пушки? Откуда?!

Потом ахнул взрыв словно взорвалась фугасная бомба. Горы откликнулись раскатистым рокотом.

Все это было так неожиданно, что люди, находящиеся в яранге, словно окаменели. Сначала я подумал, что стреляют на перевале и что Костя попал в губительную засаду. Но выстрелы были так часты, а взрывы столь внушительны! Такой шум не могла поднять горстка людей, спрятавшаяся в засаде.

Тальвавтын сидел неподвижно, закрыв глаза. Я окликнул его и спросил, где стреляют.

Старик взмахнул ладонью, показывая на юг, в сторону сопки с “каменным чемоданом”…

На лице Экельхута застыла гримаса. Склонив голову набок, он тревожно к чему-то прислушивался. И вдруг по стойбищу пронесся пронзительный крик:

— Идут, идут! Таньги идут!

Экельхут хрипло выругался и выхватил у остолбеневшего Вельвеля винчестер.

Полотнище входа откинулось, в ярангу влетел, задыхаясь, молодой чукча с длинноствольной винтовкой в руках.

— Вадим! — дико заорал юноша.

Дальше все происходило как в полусне.

Экельхут поднял винчестер, и я увидел, точно сквозь увеличительное стекло, черный беспощадный зрачок дула. Зрачок ходил ходуном и никак не мог остановиться — руки Экельхута дрожали.

И снова мелькнула как молния мысль: “Почему не взял оружия, хоть пистолет?!” Я прощался с жизнью. Страха почему-то не было.

И в это время… сбоку оглушительно прогремело. С глухим стоном шаман повалился набок, выронив винчестер. Сталь магазина звякнула о камни очага.

Костер вспыхнул.

Передо мной, точно в сказке, стоял взволнованный, возбужденный и растерянный Тынетэгин, сжимая дымящуюся длинноствольную винтовку.,

ИЗБАВЛЕНИЕ

Я не верил глазам. Молодой чукча, ворвавшийся в ярангу, был действительно Тынетэгин, живой и невредимый. Он спас меня от верной гибели.

Сраженный Экельхут молчаливо лежал на белой шкуре у очага. Вокруг застыли с побелевшими лицами старшины. Все так же неподвижно сидел, опустив голову, Тальвавтын.

Выстрел Тынетэгина ошеломил всех.

— Наши пришли… — проговорил юноша сдавленным от волнения голосом. — Хорошо, жив ты, Вадим…

— Где Костя?!

— Там, — махнул Тынетэгин на юг, — на сопке с каменной вершиной.

— Ого!

Снаружи послышался топот бегущих людей. В ярангу, задыхаясь, протискивались один за другим люди в телогрейках и резиновых сапогах.

— Кто стрелял?! — грозно спросил по-чукотски высокий голубоглазый человек с удивительно знакомым лицом.

И вдруг я узнал его.

— Полковник?! Как вы здесь очутились?

Это был тот молодцеватый полковник, который предостерегал нас на совещании в Певеке…