Мир Приключений 1990 г.

Вид у него был страшный: синюшное лицо с седой щетиной, провалившиеся глаза. От слабости на лбу выступил пот.

— Я прокурор города, Измайлов Захар Петрович, — произнес я негромко, но четко.

— Прокурор! — Больной вцепился руками в кровать, стараясь приподняться. — Белугина, да? Померла?!

— Жива, жива Белугина, успокойтесь, — сказал главврач. — Надеемся, что обойдется… Вы как себя чувствуете?

Михальчик вяло махнул рукой:

— Я-то что, я мужик, слажу…

— Валерий Афанасьевич, — вступил я в разговор, — у меня к вам есть несколько вопросов.

— Спрашивайте, товарищ прокурор. — Он повернул на мой голос голову, но по выражению его глаз я понял: он ничего не видит.

— Что вы вчера пили с Белугиной?

— Водку… Другого не употребляю. — Он помолчал и добавил: — “Пшеничную”.

— И много выпили?

— На двоих даже пол-литра не допили…

— Где купили?

Михальчик подтянулся на руках и устроился полусидя.

— Да и пить, собственно, не собирался, — почему-то стал оправдываться он. — Уже восемь дней отдыхаю в пансионате, даже не тянуло… Купался, в кино ходил… А вчера решил посмотреть танцы. Сам я не очень большой любитель… Стою, глазею, как другие раскачиваются из стороны в сторону. — Михальчик осклабился: — Ну и танцы теперь пошли…

Он сделал странное движение корпусом, но, ойкнув, откинулся на подушку.

— Спокойней, спокойней, — уговаривал его главврач. — Где болит?

Михальчик показал на живот. Я вопросительно посмотрел на доктора. Тот, кивнув, сказал, вероятно, для меня:

— Ничего, это пройдет… Страшное уже позади…

— Дай-то бог, — жалко улыбнулся пострадавший. — Помирать еще рановато…

— Продолжать можете? — спросил я его.

— Могу-у, — протянул Михальчик. — Стою я, значит, у стеночки, и вдруг объявляют белый танец… Тут передо мной дамочка возникла… Белугина… Я удивился про себя: помоложе нет, что ли? Но самому приятно, конечно, хоть скоро вот шестой десяток, а все еще, выходит, нравлюсь… Танцуем мы с ней, значит, по-моему, с грехом пополам… Ведем беседу… Оказывается, она уже двое суток отдыхает, а номер — как раз над моим. Соседи, стало быть… Кончился этот танец, я пригласил ее на следующий. “С превеликим, — отвечает, — удовольствием…” Ну что ж, вам хорошо, и нам приятно… Слово за слово, Анастасия Романовна как бы невзначай спрашивает, разбираюсь ли я в утюгах. Я сначала подумал, что это какая-то шутка… Нет, говорит, ей надо починить утюг… “Пожалуйста, — отвечаю. — Не то что утюг, а и турбину электростанции починить могу!..” Белугина говорит: “Заходите после ужина…” В номере она одна… Короче, я быстро смекнул, что к чему… А как идти с пустыми руками?.. Ну, яблоки у меня были, виноград “изабелла”, днем на рынке покупал… А вот выпивки… — Больной развел руками. — Выскочил я за ворота, остановил такси… Торкнулся в один ресторан, в другой. На вынос не дают даже пиво! Сами знаете, какие нынче строгости… Вот, думаю, незадача!.. Спрашиваю у таксиста: “Не выручишь? Позарез нужен бутылек, какой угодно!” Таксист говорит: “Рад бы, да теперь не промышляем, проверяют нас. Обнаружат — дадут по шапке и мигом из таксопарка с волчьим билетом…” — “А дома, — спрашиваю, — нет? Может, завалялась бутылочка чего-нибудь?” Он смеется: “Жена на дух не переваривает спиртное. Если отважусь принести, голову проломит той бутылкой…” Ну, я совсем скис… Он видит, что действительно надо мне позарез. “Ладно, — говорит, — попробую выручить. Знаю одного человека, у него бывает. Только есть ли сейчас, не знаю…” Я обрадовался, говорю: “Вези”. Таксист предупредил: “Тот человек рискует, так что…” Я спрашиваю: “Сколько надо?..” — “Двадцать рублей…” Я подумал, что это, конечно, дорого, но, раз уж сам добивался… Поехали… Минут через пятнадцать останавливается, говорит: “Давай деньги…” Я дал. Он куда-то ушел… Вернулся быстро, сунул мне бутылку, завернутую в газету…

— Вы помните, где он останавливался? — спросил я.

— Какое там! Я и в своем собственном городе вечером ни черта не вижу. Как крот… Зрение плохое — куриная слепота…

— Неужели совсем ничего не приметили? — настаивал я.

Михальчик задумался, глядя невидящими глазами куда-то в потолок.

— Нет! Хоть убейте… — Он мучительно морщил лоб. — Впрочем… Когда я ждал шофера, мимо проехал трамвай…

— Номер не разглядели? — с надеждой спросил я.

— Я же сказал, — виновато покачал головой больной. — И еще. Таксист остановил машину рядом с какой-то будкой… Вроде “Союзпечать”… А может, “Табак”… Точно сказать не могу… Глаза… — Он замолчал.

— Хорошо, продолжайте, пожалуйста, — попросил я.