Мир Приключений 1990 г.

— В том-то и дело — один… Понимаете, мальчик прогулял первый день учебного года. Катался на парусной доске. Кажется, называется “виндсерфинг”… А подбил его на это приятель постарше… Классный руководитель решил позвонить родителям: почему Максим не явился на уроки? Родители в недоумении: утром он ушел в школу, как все… Конечно, мать с отцом разволновались, стали обзванивать друзей сына… Те ничего не знают. А парня нет в пять часов вечера, в семь, в восемь… Заявился он в девять… И отец не придумал ничего лучшего, как сказать: “Иди туда, откуда пришел, где болтался весь день!..” Представляете, даже дверь не отворил!.. Тоже мне, метод воспитания!.. Максим, я поняла, мальчик с характером… Короче, нет его еще полчаса, час… Отец перепугался, вышел на улицу. Расспросил соседских подростков, но никто его сына не видел… Матери плохо, свалилась с сердечным приступом… Отец пошел искать Максима по городу… Нашел под утро в сквере, возле набережной, под скамейкой… Пришел в ужас… Схватил такси — и к нам!

— Как себя чувствует Максим?

— Все шутит, — улыбнулась завотделением. — А что им, молодым! Все как с гуся вода! Он даже не представляет, чего избежал!.. Просто счастливая случайность…

— Я могу с ним побеседовать?

— Если не очень долго, — сказала Бек. — Все-таки он пережил немало… Кстати, у него сейчас отец…

— Действительно кстати, — заметил я.

Максим Подгорный лежал в крохотной палате, где рядом умещались кровать и два стула. Парнишка, видать, был хорошо тренированный — широкая грудь, тугие бицепсы играли под рукавами больничной пижамы, которая не сходилась на нем. Крутая, с коротким ежиком волос голова, крепкая шея.

О том, что подросток перенес острое отравление, говорили синяки под глазами и чуть сероватый цвет лица.

Отец Максима, напротив, был неспортивного типа: долговязый, нескладный, с узкими плечами. Он суетливо поднялся со стула при нашем появлении, уступая его заведующей отделением.

— Сидите, сидите, я постою, — сказала Людмила Антоновна. И представила меня.

Подгорный-старший хотел выйти, но я попросил его остаться в палате, По закону допрос несовершеннолетнего должен проводиться в присутствии педагога или кого-нибудь из родителей. Обстановка в палате была довольно свободной. Наверное, после всего пережитого отец и сын уже выяснили отношения. Оба, по-видимому, чувствовали себя виноватыми друг перед другом, отсюда — взаимная нежность и сердечность.

Отец не без юмора рассказал, как не пустил свое чадо домой. Я тоже не хотел вносить излишнюю официальность и спросил у подростка с улыбкой:

— Значит, решил насолить родителям?

— Проявил мужскую непокорность, — поддержал тон Максим. — Завил горе веревочкой…

— Ну и где же ты гульнул?

— На лоне природы, — ответил Максим. — Если можно назвать лоном природы сквер у набережной.

— С кем выпивал?

— В гордом одиночестве…

— А выпивку где достал?

— Это была проблема… Понимаете, магазины давно закрылись. Но я слышал, что можно раздобыть спиртное у таксишников.

Отец Максима не выдержал, театрально развел руки и произнес, качая головой:

— Нет, вы только послушайте! Я, кандидат наук, такого не знаю, а он…

— Значит, остановил я “тачку”, — продолжал Максим.

— Какую тачку? — удивился отец. — Ты же говорил, что такси…

— Это жаргон, — объяснил подросток. — Шофер послал меня подальше… Останавливаю второго. Результат тот же… Говорит: “Сначала сопли утри…”

— По существу, он прав… — снова не выдержал отец.

— Папа, ну дай мне досказать! — взмолился сын.

— Молчу, молчу!..

— Короче, подфартило мне не то на седьмом, не то на восьмом такси… Говорю: “Шеф, надо сделать пузырек”. Он смеется: “Пепси-колы или кефира?..” Я уж хотел отойти. Он открыл дверцу и сказал, чтобы я садился. Только поинтересовался, есть ли у меня деньги. Я показал четвертной… Поехали… Остановился он на Партизанской улице, недалеко от трамвайной остановки. Там “семерка” ходит… Сбегал он, принес что-то завернутое в газету. Я ему — деньги, он — сдачу, десять рублей…

При этих словах отец шумно вздохнул.

— Что было в газете? — спросил я.

— Водка. “Московская”… Таксист спрашивает, куда меня везти обратно. Я сказал: на набережную, к “Бесстрашному”…

Это был памятник морякам, сражавшимся во время войны с фашистами. На пьедестале установили легендарный катер “Бесстрашный”…

— Я расплатился по счетчику, — продолжал Максим, нашел в сквере пустую скамейку… И прямо из горлышка… — Заметив муку на лице отца, Максим сказал: — Папа, я же объяснил: первый раз в жизни. И последний, честное слово!..

— Много выпили? — спросил я.

— Грамм сто, не больше. — Паренек поморщился. — Жутко противно! И неудобно… Течет по подбородку… И вдруг такая боль в животе!.. Словно ножом!.. А голова прямо раскалывается… Я успел сделать еще глоток — и провал… Ничего не помню… Соображать стал, и то смутно, когда меня отец растолкал… Как ехали в больницу — в тумане. Ну а уж здесь меня взяли в оборот… Спасибо Людмиле Антоновне…

— Вот видишь, Максик, до чего доводит выпивка, — менторским тоном, однако доброжелательно проговорила Бек.

Подросток сложил руки на груди и ангельским голоском пообещал: