Роберт Шекли

Мир сна

Robert Sheckley

Dreamworld

В бесконечности существует бесконечное множество миров — и так в каждом цикле

AETH DE PLACITUS RELIQUE.

© Перевод:

Лэниген снова увидел тот же сон и с надрывным криком проснулся. Он сел на кровати и стал всматриваться в лиловую тьму. Зубы его стучали, а губы свело в судорожной гримасе. Рядом с ним сидела взволнованная Эстель, его жена. Но Лэниген даже не взглянул в её сторону. Всё ещё находясь под впечатлением сна, он ждал ощутимых доказательств реальности мира.

По комнате проплыло кресло и с глухим стуком врезалось в стену. Лицо Лэнигена слегка расслабилось. Рука Эстель коснулась его руки, однако это успокаивающее прикосновение он воспринял как обжигающий шлепок.

— Вот, — сказала жена. — Выпей-ка это.

— Нет, — отказался Лэниген. — Я уже в норме.

— И тем не менее, выпей.

— Нет. Я действительно в полном порядке.

Судорожная гримаса сошла с его лица. Лэниген снова находился в привычном ему мире. Это было так здорово, что Лэниген не хотел вот так сразу его лишиться, отогнав прочь с помощью снотворного.

— Тот же самый сон? — спросила Эстель.

— Да, тот же… Мне не хочется о нём говорить.

— Ладно, — согласилась Эстель. (Она соглашается со мной потому, что я её здорово напугал, подумал Лэниген. Да, собственно, я сам сильно напуган.) — Милый, а сколько сейчас времени?

Лэниген взглянул на часы.

— Пятнадцать минут седьмого.

Но тут минутная стрелка дёрнулась и резко ушла вперёд.

— Нет, без пяти семь.

Ты ещё будешь спать?

— Нет, — ответил Лэниген. — Пожалуй, я лучше встану.

— Хорошо, милый. — Эстель зевнула и закрыла глаза, но через несколько секунд снова открыла их и спросила: — Послушай, а как ты думаешь, может, стоит позвонить…

— Он уже мне назначил приём на 12.10,—перебил жену Лэниген.

— Очень хорошо, — произнесла Эстель и снова закрыла глаза. Её сморил сон, и Лэниген, наблюдавший за спящей женой, заметил, как её каштановые волосы приобрели голубоватый оттенок. Эстель тяжело вздохнула.

Он встал с кровати и оделся.

Лэниген был мужчиной крупного сложения с ярко выраженными чертами лица и аллергической сыпью на шее. За исключением легко запоминающейся внешности в нём не было ничего выдающегося, кроме, пожалуй, постоянно снящегося ему кошмара, который медленно, но верно вёл Лэнигена к безумию.

Следующие несколько часов он провёл, сидя на пороге дома и наблюдая, как в светлеющем небе звёзды превращаются в новые.

Потом он решил прогуляться. Как назло, в двух кварталах от дома он повстречал Джорджа Торстена. Пару месяцев назад Лэниген опрометчиво рассказал Торстену о своём сне. А Торстен, добродушный, отзывчивый парень самозабвенно верил в самопомощь, дисциплину, практичность, здравый смысл и прочие куда более серьёзные добродетели. Поначалу твердолобый здравомысленный подход Торстена к делу принёс Лэнигену кратковременное облегчение. Однако теперь его участливое отношение действовало на нервы. Люди вроде Торстена несомненно были солью земли и главной опорой нации, но для Лэнигена, борющегося с неосязаемым наваждением (и проигрывающего схватку), Торстен превратился из просто надоедливого типа в настоящий ужас.

— Привет, Том, как делишки? — поздоровался Торстен.

— Отлично, — ответил Лэниген. — Просто здорово.

Он удовлетворённо кивнул и продолжил прогулку под медленно перекрашивающимся в зелёный цвет небом. Однако от Торстена так легко не отделаешься.

— Том, старина, я всё думаю над твоей проблемой, — сказал Торстен. — Я за тебя очень волнуюсь.

— Благодарю за заботу, — ответил Лэниген. — Но тебе и в самом деле не стоит за меня беспокоиться…

— Я делаю это потому, что так хочу, — заявил Торстен, сообщив простую прискорбную правду. — Я с детства проявляю интерес к людям, а с тобой мы вот уже который год друзья и соседи.

— Верно, — тупо произнёс Лэниген. (Самое худшее для нуждающегося в помощи — принять её.)

— Слушай, Том, тебе поможет небольшой отпуск.

У Торстена на все случал жизни имелся простейший рецепт. А поскольку он практиковал лечение души, не имея на то лицензии, то всегда был очень осторожен и прописывал такое лекарство, которое можно приобрести, не обращаясь в аптеку.

— Я не могу позволить себе отпуск в этом месяце, — сказал Лэниген. (Теперь небо уже приобрело розово-бежевую окраску; три сосны увяли; дуб превратился в кактус.)

Торстен сердечно рассмеялся.

— Старина, да ты не можешь не позволить себе отпуска прямо сейчас! Ты разве так не думаешь?

— Нет. Наверно, нет.

— Так подумай! Ты устал, перенапрягся, совершенно переутомлён. Ты так много работаешь!

— Я был в отпуске целую неделю, — сказал Лэниген и посмотрел на часы. Золотой корпус превратился в свинцовый, но время часы показывали относительно верное. С начала разговора прошло не более двух часов.

— Этого недостаточно, — заявил Торстен. — Ты оставался в городе, рядом со своей работой. А тебе нужно выбраться на природу. Том, когда ты последний раз был в кемпинге?