Мир в XX веке

Горестные вопросы встают перед всяким, кто пытается понять причины русской трагедии в XX веке. Разве не знал русский Генеральный штаб, что немцы в Восточной Пруссии будут, защищая свою землю, сопротивляться отчаянно и русской армии следует предпринять максимальные меры предосторожности? Почему немцы послали в небо свои “Таубе”, а русских аэропланов-рекогносцировщиков над восточнопрусской равниной не было? Почему немцы лучше русских изучили итоги русско-японской войны, почему они знали особенности русских командующих, твердо были уверены как поступят Ренненкампф и Самсонов, знали о ссоре и личной вражде этих русских генералов, а русские ничего не ведали о Людендорфе? Кто позволил Ренненкампфу и Самсонову “клером” сообщать о передвижении своих войск даже о планах на будущее? Неужели в русских военных училищах не слышали о Каннах и не изучали уроков Мукдена, почему лучшие русские военные теоретики позволили разделить русские военные силы надвое и при этом лишили обе части взаимодействия, что подставило под удар обе эти части, дав Людендорфу единственный шанс, которым он не преминул воспользоваться?

Немцы быстрее других совершили замены в военном руководстве. На смену Мольтке военную машину Германии возглавил генерал Фалькенхайн, которого многие в Германии считали самым способным военачальником страны. Он был несгибаемым “верующим” в “план Шлиффена”. По его предложению были набраны четыре корпуса молодых добровольцев. Но укреплять правый фланг было уже поздно: противостоящие армии застыли в обтянутых колючей проволокой окопах. Прибывшие на север немцы встретили посланные симметрично французские части. К концу сентября “бег к Северному морю” был завершен на побережье и “план Шлиффена” стал достоянием истории. После 20 октября 1914 г. Фалькенхайн уже не думал о дуге, нависающей на Париж с севера; он стал пытаться пробить фронт франко-англо-бельгийских союзников в центре, в районе Ипра и Армантьера. К середине ноября произошла стабилизация фронта от Швейцарии до Северного моря.

На Западе на огромном расстоянии — от границы со Швейцарией на юге до голландского Остенде на севере — осенью 1914 г. были вырыты окопы, и колючая проволока вкупе с пулеметами остановила продвижение войск. Концентрация войск была необычайной, на каждые двенадцать сантиметров фронта приходился один солдат. Мобильность в движении войск исчезла и надолго, наступил тупик. Отныне более чем четыре года огромные армии стояли друг против друга, применяя отравляющие газы, используя в массовом количестве пулеметы, увеличивая армады аэропланов и закопавшись в траншеях.

Последующие огромные битвы назывались сражениями, но по существу это были осады без особого перемещения линии фронта. Согласно статистике в среднем в течение одного дня боев на Западном фронте по обе стороны фронта гибло 2 тыс. 533 человека, 9 тыс. 121 было ранено и 1 тыс. 164 человека исчезали, безвестно. Черчилль описывал сложившуюся ситуацию следующим образом: “Случилось так, словно армии внезапно и одновременно объявили забастовку и заявили, что должен быть найден какой-то иной способ разрешения спора”.

Немцы начали лихорадочно оптимизировать возможности железнодорожного снабжения, экономической организации и использования ресурсов — основы германского противостояния британской блокаде[355]. На Восточном театре немцы стали приводить в порядок австрийскую армию. Гинденбург и Людендорф отправили на южный участок фронта по железной дороге четыре корпуса 8-й германской армии, которые встали заслоном к югу от Познани и востоку от Кракова.

Россия приходила в себя: на северном фланге почти миллион русских войск был разбит и унижен; на юге миллион с четвертью войск южного фланга одержал большую победу. Но в конечном счете началась стабилизация фронта и на Восточном театре. По железной дороге и пешком корпуса русской армии подтягивались на север, закрывая возникшие бреши. Миллион с четвертью солдат встали вокруг Варшавы, готовые отразить германское наступление и, в случае военной удачи, начать движение к германским центрам.

Несмотря на отражение фронтального наступления, Россия медленно, но верно теряла Польшу. Людендорф повернул к югу свои войска, стоявшие между Познанью и Краковым — теперь они размещались напротив Лодзи. Чтобы защитить эту текстильную столицу Восточной Европы, русские войска были вынуждены остановить движение прямо на запад, в германскую Силезию. С этого времени русские военачальники больше не рассматривали в конкретной плоскости выход к собственно германской территории.

Изоляция