Мир-за-кромкой

– Непередаваемо! – мечница усмехнулась. – Ты у меня немного рябишь, но не сильно. В основном, когда я пытаюсь посмотреть на тебя, как на тебя, а так нормально. Передо мной такой молоденький напыщенный лордик лет семнадцати, невысокий, в доспехе, который ему несколько велик. Волосы топорщатся в разные стороны, но без шлема намного лучше. Ты его потеряла? – пришлось кивнуть опять. Понятия не имею, куда мог подеваться этот незадачливый шлем. Надеюсь, чары без него не ослабеют. – Черты лица как—то не запоминаются: пока смотрю – вроде вижу, но отвернувшись описать не смогу. Худоват немного и усы ужасные. Боги, убери их лучше!

– Миледи, вам не нравятся тараканьи усики юного обольстителя?

Астрис, едва сдерживая смех, мотнула головой.

***

– У каждой мысли есть свой срок смысловой и сутевой годности, который иногда на редкость стремительно истекает. Вот был верный мотив, каким хочется делиться, во всю кричать, писать на заборах, может даже романчик другой настрочить, а затем он берет и исчезает, прокисает, подергиваясь пушистой плесенью ненужности, и нет его боле, а, что осталось, источает дивный аромат. Это очень напоминает гуашь, и гуашь скорее детскую, с хорошей профессиональной такое тоже случается, но реже: художникам, по себе знаю, жалко выбрасывать краски, которые стоят, точно золотая гора. С детьми проще, им в среднем откровенно плевать на горы и долины, стоящие за маленькими цветными баночками. Так вот гуашь…Вы там ещё не уснули? – весело осведомился Художник.

Стоит отметить, уснуть, собирая палатку, есть искусство воистину тонкое и мало кому из ныне живущих подвластное.

– Пока нет, – Рей отошёл, критически осматривая проделанную работу, проделанную в основном не им.– Славные боги, где вам удалось раздобыть эти шикарные палатки?

– Один седовласый герцог проиграл мне их в камнепядки, – Художник подкинул ещё пару толстых веток в костёр, запахло душной хвоей. – От кусучихгадов верное средство, не правда ли Аурр?

– Наверно, – пожал плечами проводник и шепотом добавил – Каких гадов? —Услышать его мог только барон, но приличные бароны такое не слышат.

Внезапное появление таинственного Художника в потрёпанной соломенной шляпе внесло пару приятных штрихов в ещё неустоявшийся, но порядком прискучивший дорожный быт, и палатки с ослом – были как нельзя кстати. Спать под дождём и нести на себе тяжёлые вещи – удовольствие невеликое.

– Расскажите что—нибудь ещё! – попросила Астрис, засыпая в котелок сухую вермишель с вялеными мясом. – Разварится?

– Вполне, – Зют, бароны же не умеют готовить…

– Что—нибудь ещё? – задумчиво протянул Художник.

– К примеру, о том храме, алтаре и… – договорить барону не дали.

– Как же вы правы! О богах! Скажите, Ремир, о ком из великого пантеона Северного неба вы бы хотели услышать? – слышать и говорить о мориских стражах, к огромному разочарованию внезапный попутчик не желал, но с каким воодушевлением упомянул пантеон Северного неба! Астрис понимающе кивнула.

– О Зюте, – недовольно буркнул барон. Возиться с ночлегом ему порядком осточертело. Искать в подлеске хворост, мягко ступая по укутанной охристо—рыжими иголками земле. Вдыхая ароматы напитавшейся дневным теплом хвои, собирать маслянистые гладкие грибы. Наполнять ледяным журчанием котелок. Раскатывать уютный спальник. Забивать в мягкую землю острые металлические колышки добротной «трофейной палатки». Подумать только, он выиграл её в камнипядки у герцога! Герцог играющий в камнипядки – удивительно. И можно было поставить поместье, пару сотен расхожихлирр, а они разыграли два куска отменного брезента! А потом когда всё почти готово – разжигать костёр… Что может быть хуже? Да, разбивать лагерь после долгого перехода нравилось всем, всем кроме Ремира, впрочем, барону вообще ничего и никогда не нравилось.

– О Зюте? – переспросил Художник, спокойно переспросил, будто этот маленький выпад его вовсе и не задел. – Интересный выбор, – рассказчик погрузил руку в торбу с овсом и, довольно улыбнувшись, протянул её ослу. – А что вы знаете о Зюте?

– У него отличные тапки, не так ли, Аурр? – в полголоса бросил барон, радуясь собственной не сильно удачной шутке.