Мир-за-кромкой

Решил тогда мудрый Рьяла устроить пир великий, каких свет не видывал, а к пиру турнир достойнейших о восьми десятках и одном испытании разума, души и тела. Кто победит, тому и ношу принять. Дни на ночи сменялись, а ночи на дни. Трудны испытания, лишь семерым удалось подобраться к концу. В пучине морской, меж отцветших светил странствовали боги, и милосердие, и честь, и силу, и храбрость измеряя. Показал каждый себя. И в час последний самый предстал пред ними Рьяла: «Не должно вам, дети мои, службу гнусную нести. На себя её возьму, а вам свет белый охранять. Ступайте и служите миру честно и верно. Мой посох из злата вам отдаю». Спустился к героям Светозарный, всю мощь свою и власть с жезлом древним предлагая. Обрадовались герои, вздохнули с облегченьем и к посоху отцовскому потянулись. Каждый был смел, но страхов людских, но скорби человеческой боялся, и не было силы, способной то перебороть.

Стоял чуть поодаль от братьев и сестёр пирующих ясноглазый Зеливар. Тоска и смута сердце его полонили. Под музыку лир, под брызги и хохот подошёл он Рьяле и молвил тихо, и молвил громко. О чести, о ноше попросил Светозарного. Улыбнулся Рьяла – пройдено испытание, последнее испытание!

Так выпал жребий Зеливару, охотнику, заступнику суды чинить. И взял в длани сильные, в длани смуглые он посох Рьялы отца своего. И клятву произнёс. «Все души мой чертог проходят, – провозгласил прекрасный муж, – да не все к свету тянутся. Кто в мире злобен был, кто заветы не чтил, и наказы не слушал, идти тому путём тернистым по чертогу смрадному моему. Коль окончишь дорогу терзаний и мытарств, коль осознаешь, где гниль притаилась – охотно двери в жизнь грядущую пред тобой распахну, а нет – так скитаться тебе по чертогам вечность палимую» – кончил свою речь Зеливар и призвал в подчинении к себе послушников, проводников из тени сотканных, что душам мир наш телесный покинуть помогут, да словом тёплым страх развеют.

Но смыслы стираются, но смыслы теряются. И кличут хранителя Зеливара чернобогом, Зютом проклятым, чёртом окаянным.

***

Повисла над поляной тишь. Сквозь бархатную зелень проглядывались багряные лучи. Костёр трещал и тоненько дымил. Подвешенные на рогатину пучки кипрея сморщились от жара, со старой берёзы сползала кора.

– Гвардейцы, – Астрис грустно вздохнула, бережно расправляя уголки потрепанной фотографии,– мой отряд.

– А вот здесь? – проводник указал перебинтованным пальцем на зажатую между двумя улыбающимися шкафоподобными рыцарями темноволосую девушку. Слава богам, никто не заметил, как дрогнул его голос и заметался взгляд.

– Это…Тера. МояТера, – мечница метнула странный взор куда—то в сторону заходящего солнца и также тихо продолжила, – Вам верно известно о вороне?

– О Чёрном вороне? – как бы подтверждая её слова, уточнил Аурр. Астрис кивнула. – Так это она…

– О мёртвом, вообще—то! – недовольно бросилвнезапно появившийся барон, а фотография в руках Астрис вдруг взяла и свернулась в трубочку.

Глава 3

О царях и воронах