Мирные годы

– Больше, досточтимый, намного больше. А что с того толку? У финикийцев на ближних островах всё схвачено, и чужаку в их торговлю "кровью дракона" не влезть. А на дальних островах дикари её не продают. Ни за какую цену, Нетоном клянусь! Уж не знаю, на что она нужна им в таком количестве, но им её самим мало! Они сами её охотно купят, если кто-нибудь им продаст, хоть и имеют свою.

– Неужели настолько больные? – поразился генерал-гауляйтер, – О них говорят совсем другое – что нет на свете людей крепче и здоровее их.

– И ростом они велики, и сложены крепко, и сильны соразмерно, – подтвердил купец, – По крайней мере, на том самом дальнем острове, куда я плаваю, я ручаюсь, что они именно таковы. За прочие острова, где дикари враждебны к любым чужеземцам, не поручусь, но рассказывают, что такие же и там.

– И что, действительно такие великаны?

– Можно найти не худших и среди наших людей, если их отбирать по одному из сотни. Но у них таков каждый третий, а два других годны если и не в первый, то уж точно во второй десяток той нашей сотни. Есть, конечно, и дохляки, но мало, и чего их считать?

– А правда ли, что ударом кулака они разбивают щит?

– Может быть, досточтимый – так говорят. Сам я не видел, а воевать с ними для проверки – боги ещё не лишили меня рассудка. Но глядя на их стати, по которым и сила, я склонен верить этим слухам. Конечно, не любой из них и не любой щит, но – может быть.

Как я упоминал ранее, Тарквинии начали присматриваться к Канарам гораздо пристальнее, чем раньше, и первым в очереди намечен самый дальний остров архипелага – Пальма. Он и самый зелёный благодаря наиболее влажному климату, и дальше всех от уже колонизованных финиками Фуэртевентуры и Лансароте. Это они средиземноморской Ойкумене более-менее известны, и вторжение на них всполошило бы если и не весь запад Средиземноморья, то уж всяко прилегающие страны, включая и союзных Риму фиников в Тингисе и Гадесе. А кого всполошит завоевание Тарквиниями находящейся где-то вообще на самом дальнем отшибе дикарской Пальмы, о которой и сами канарские финики знают только то, что такая существует? В этом они, впрочем, сами виноваты, а точнее – ихние предки, успевшие в своё время напакостить везде, куда только добирались. Теперь вот и не плавают туда, где барыши не светят, а светят вместо них исключительно звиздюли, и если Гран-Канария ещё маячит в поле зрения, изображая тот виноград, который зелен, а Тенерифе сразу за ней, то заныкавшаяся за ними Пальма – ну, есть там такая, но что на ней есть такого, чего нет на Гран-Канарии с Тенерифе? Если этот виноград зелен, так тот – ещё зеленее. В результате же и финики на Пальму подзабили хрен, и дикари тамошние малость подзабыли о финиках, так что теперь чужеземцам с моря хоть и не доверяют по старой памяти, но уже и не набрасываются сразу с целью отправить к праотцам. Поэтому нашим удалось продемонстрировать гуанчам Пальмы, что не всякий нарисовавшийся из моря чужак – финик. Постепенно и торговлю с ними какую-никакую наладили. Дамал – один из тех купцов-шпиенов, которые в ходе торговли с туземцами не забывают заодно и о разведке обстановки на острове…

– Так возможно, они и столь сильны только благодаря этой целебной смоле? – предположил генерал-гауляйтер.

– Всё может быть, досточтимый. Но я слыхал о другом – что дикари, будто бы, используют "кровь дракона", чтобы предохранить от гниения тела своих покойников. Не знаю, можно ли этому верить, но так говорят.

– Это правда, – вмешался Серёга, – Есть у них такой обычай, подобно египтянам. Из-за него дикарям и нужно так много драгоценной смолы, что им её не хватает самим. И всё равно на всех их покойников её не хватает, так что достойным образом сохраняются тела только самых знатных и уважаемых. А нехватка дающих нужную им смолу деревьев, как и нехватка удобной земли под посевы и пастбища, тоже становится причиной для ссор и военных столкновений между их племенами…

– Да вы, почтенные, знаете о тамошних дикарях больше меня, – заметил купец, – Какой тогда Тарквиниям прок в моих сведениях, которые я собираю по крупице?

– Наши сведения собирались в своё время точно так же, как это делаешь ты, но очень давно и разными людьми, – пояснил я ему, – Многие относились не к этому острову, а к другим, какие-то искажены из-за неточностей при пересказе, а какие-то, возможно, и были верны для своего времени, но с тех пор давно устарели. Жизнь же меняется, а с ней – и обстановка. Твои же сведения, пусть и скудны пока, зато – новее и точнее прежних.