Мировая революция. Воспоминания

Что касается языка, то я одобрял заведение у них в школах и в учреждениях малорусского языка. Если даже считать малорусский язык русским наречием, то все же по педагогическим причинам считаю введение этого языка более удобным. В этом отношении я принимал суждение самих великороссов, как оно было формулировано петроградской Академией наук и выдающимися русскими педагогами. Однако я обращал внимание на то, что малорусский язык на основе местного языка должен быть создан писателями, вышедшими из самого же народа; я опасался лингвистической путаницы, искусственного лингвистического синкретизма и предвидел тяжеловесные формы, которые бы могли возникнуть из писаний бюрократов. Что касается русофильского направления, стремящегося к великорусскому языку, то я не видел причин, почему бы ему как меньшинству, подобно как и другим меньшинствам, ставились преграды.

Ведь в нашем народе есть аналогичное (аналогичное – не тождественное) явление в употреблении словацкого языка как литературного.

Наконец, я припоминаю, что я очень подробно обращал внимание д-ра Жатковича на политическое значение его родины и на затруднения, которые возникнут вследствие соседства с Польшей, с галицийскими и румынскими украинцами и с мадьярами. Но д-р Жаткович, а равно и остальные руководящие деятели среди русин, взвесив все обстоятельства, честно признали, что присоединение к нам для них является наиболее желательным.

Как в Париже велись переговоры относительно Подкарпатской Руси и как действовали сами русины у себя дома, относится уже к эпохе мирных переговоров. Вспоминаю лишь то, что образовалось три национальных совета (пряшевский – ужгородский – густский), которые через некоторое время соединились и провозгласили окончательное присоединение к Чехословацкой республике 8 мая 1919 г.

Прежде чем перейти к описанию заключительного периода своей деятельности в Соединенных Штатах, считаю долгом дополнить сообщение о нашей пропаганде в Америке, которая была организована при помощи Воски сейчас же в 1914 г. Я довольно часто упоминал уже о ней, а также изложил, как при помощи Воски я завязал в самом начале войны связи с Антантой в Лондоне. Воска вернулся в половине сентября 1914 г. из Лондона в Нью-Йорк и там сейчас же передал о положении дел моим друзьям – американцам, особенно же Чарльзу Крену. Воска добился единой организации нашей чешской журналистики в Америке и принимал участие в соединении организаций, созданных в самом начале войны в различных городах Соединенных Штатов, в единую организацию Чешского национального объединения. Одновременно он завязал близкие сношения с американской журналистикой, а очень скоро и с вашингтонским правительством. Я жду, что Воска сам когда-нибудь опишет подробно свою деятельность в Америке. Я ограничиваюсь тем, что даю некоторую главную хронологию и оцениваю политическое значение этой нашей американской работы. Время от времени я получал от Воски при помощи особых курьеров письменные и устные сообщения, таким же способом я посылал ему сообщения и распоряжения в Америку. О целом движении я получал также и другие американские и английские сообщения.

Воска организовал между прочим целую сеть разведки. Некоторым его знакомым и друзьям очень скоро удалось узнать наверняка, что центральные державы в Америке при помощи своих посольств, консульств и различных отдельных агентур ведут важный шпионаж и тайную работу против союзнических государств. В противовес этому Воска организовал при помощи некоторых должностных союзнических лиц контрразведку. Стид дал Воске рекомендательное письмо к корреспонденту «Times», а тот рекомендовал его, в свою очередь, английскому морскому атташе в Америке Гаунту. Поскольку мне известно, из наших чехов основательно помогал Копецкий, чиновник австрийского консульства в Нью-Йорке, позднее наш первый консул в Соединенных Штатах.