Миры Филипа Фармера. Том 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Хэл продолжил свое мысленное путешествие: Исландия, Гренландия, Карибские острова и восточная часть Южной Америки. И здесь тоже все говорили на исландском. После войны Судного дня Исландия быстро стала развиваться, так как именно туда хлынул поток беженцев из Северной Америки и восточной части Южной.

Так, что там дальше — Северная Америка. Здесь все говорят на американском, исключая дюжину обитателей заповедника Гудзонского залива, сохранивших канадо-французский.

Хэл знал, что, когда Земля еще чуть-чуть повернется, перед ним засверкают мириады огней Сигмен-Сити. И одним из этих огоньков будет окошко его пака. Но Мэри не так уж долго проживет в ней одна, так как через пару дней ей сообщат, что ее муж погиб в дорожной катастрофе. Она, конечно, поплачет немножко в одиночку, потому что по-своему она его все-таки любит, но на людях появится с сухими глазами. А ее друзья и коллеги будут высказывать ей соболезнования, но не по поводу того, что она потеряла возлюбленного супруга, а потому что ее угораздило выйти замуж за человека, способного на такой многоложный поступок, как смерть в автокатастрофе (ведь если бы он этого не захотел сам, с ним бы этого не случилось). Понятие «несчастный случай» давно уже вышло из употребления. Кстати, весь экипаж «Гавриила» поголовно согласился «погибнуть», для того чтобы скрыть исчезновение такого количества специалистов. Это было тщательно подготовленной мистификацией: столь непопулярная, даже можно сказать — позорная смерть избавляла от необходимости публичной церемонии кремации «тел умерших» с последующим ритуальным развеиванием пепла по ветру. Тела многоложцев, предавших церкводарство, без всяких церемоний, без свидетелей отправлялись рыбам на прокорм.

При мысли, что Хэл расстается с Мэри навсегда, у него почему-то слезы навернулись на глаза, но он был вынужден сдержать свои чувства, так как был не один — почти весь свободный от вахты экипаж «Гавриила» толпился у иллюминаторов, прощаясь с Землей.

«И все же, — подумал Хэл, — это наилучший выход для нас обоих: больше уже нам не придется изводить друг друга, совместная пытка окончена». Теперь Мэри свободна и может снова выйти замуж, считая, что ее прежний брак расторгла смерть. И она так никогда и не узнает, что ее развод — государственная тайна. У нее будет целый год на раздумья, чтобы выбрать себе спутника жизни из списка, который для нее составит ее иоах. И может так статься, что психологические барьеры, препятствовавшие зачатию ребенка от Хэла, наконец упадут. Все может быть. Хэл был бы рад, если бы так и случилось, но сильно сомневался в этом — Мэри была слишком фригидна: она была словно заморожена ниже пояса. Впрочем, то же Хэл мог бы сказать и о себе. Кого бы там ни подобрал ей в женихи иоах…

Иоах. Порнсен. Никогда Хэл больше не увидит его жирную рожу, никогда больше не услышит ненавистный гнусавый голос!..

— Хэл Ярроу! — раздалось из-за спины со слишком знакомой интонацией.

Медленно, словно его снаружи обварили кипятком и нашпиговали льдом, козл обернулся. И увидел до боли знакомое тонкогубое лицо с крючковатым носом и тяжелой челюстью. Из-под лазурно-голубой конической шляпы на брыжи черного воротника ниспадали волосы цвета «соль с перцем». Лазурный китель рельефно облегал выпирающий живот (Порнсен постоянно подвергался критике своих наставников за переедание). На широком голубом ремне висела пристегнутая к серебряному ушку плеть. Жирные ноги были втиснуты в облегающие лазурные рейтузы с черными лампасами. Его ступни были на удивление маленькими, чтобы служить опорой для такой глыбы жира, и казались еще меньше из-за украшавших носки высоких, до колен, лазурных же сапог маленьких семигранных зеркалец. Среди низших классов ходило немало довольно пошлых анекдотов о назначении подобного украшения. Хэл как-то подслушал один из них и до сих пор, вспоминая о нем, покрывался румянцем.

— Кого я вижу! — ощерившись в улыбке, загнусавил Порнсен. — Мой вечный подопечный! Моя постоянная головная боль! Вот уж не ожидал, что тебя возьмут в это достославное путешествие. Хотя я должен был это предвидеть: мы связаны с тобой вечными узами братской любви. Сам Сигмен свел нас снова. Возлюбленный мой подопечный!..

— Сигмен вас тоже любит, — сказал Хэл, поперхнулся и закашлялся. — А я уж тоже никак не надеялся, что снова увижу здесь своего заботливого ангела-хранителя! Я-то, грешный, думал, что мы расстались на веки вечные…

ГЛАВА 5