Миры Филипа Фармера. Том 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

— Прошу прощения, сандальфон, — опустил глаза Хэл, — но это же было неизбежно. Разве Предтеча не предсказал нам в своем «Время и пути развития», что такая планета будет обнаружена? Насколько я помню, страница пятая, семьдесят третий параграф.

Макнефф улыбнулся:

— Я рад, что изучение наследия Предтечи оставило в твоей памяти столь глубокий след.

«Еще бы не оставило, — подумал Хэл, — и не только в

памяти, но и на теле. Порнсен, мой иоах, порол меня нещадно всякий раз, когда я нетвердо знал урок. О, он умел внушать уважение и оставлять глубокий след, этот Порнсен. Умел? Как же! До сих пор внушает и оставляет. Я рос, продвигался по служебной лестнице, и он везде и повсюду преследовал меня: сначала в яслях, потом он был иоахом дортуара в колледже, а теперь он мой блок-иоах. И только он виноват в том, что у меня такой низкий МР!

Но — нет! Не иоах, а только я, я один в ответе за все, что со мной происходит. И если у меня низкий МР, то это означает, что, потакая своему темному «я», я сам его устанавливаю. И даже если это приведет меня к отправке к Ч, это будет означать, что я сам этого хотел. Прости меня, Сигмен, за столь противные верносущности мысли!»

— Еще раз прошу прощения, сандальфон, — вслух сказал Хэл, — но могу я спросить: нашла ли экспедиция на этой планете какие-либо следы пребывания Предтечи? Или (может, я захожу в своих надеждах слишком далеко?) встретила самого Сигмена во плоти?

— Нет, — ответил Макнефф, — хотя это не означает, что его следов нет там вообще. Целью экспедиции было лишь поверхностное изучение условий жизни на этой планете. Я не могу сейчас назвать тебе ту звезду, вокруг которой она вращается, но уверяю тебя, ее можно наблюдать невооруженным глазом в нашем полушарии. Если ты дашь согласие участвовать в экспедиции, то на борту корабля ты узнаешь ее название. А корабль отправляется очень скоро.

— Вам нужен лингвист?

— Корабль огромен, но число специалистов и военных строго лимитировано, поэтому нам нужен лингвист-козл. Мы обсудили несколько кандидатур лингвистов, имеющих титул ламедоносцев, но, к сожалению, хотя они и безупречны во всех отношениях, но козл среди них оказался только один, и тот по состоянию здоровья не способен принять участие в подобном путешествии. Таким образом…

— Тысячу извинений, — перебил его Хэл, — но я сейчас только вспомнил — я ведь женат.

— Ну, с этим проблем не будет. На борту «Гавриила» вообще не будет ни одной женщины. Все состоящие в браке члены экипажа автоматически получат развод.

— Развод?! — повторил Хэл, судорожно сглотнув комок в горле.

Макнефф поспешил его успокоить:

— Тебя, конечно, ужасает сама идея развода. Но мы, уриэлиты, досконально изучив «Западный Талмуд», еще раз убедились в гении Сигмена, ибо он мудро скрыл под метафорами и иносказаниями разрешение на развод для данного случая, когда супружеские пары будут разделены на восемьдесят объективных лет. Он не мог писать об этом открыто, ибо иначе наши враги израильтяне сумели бы проникнуть в наши планы и расстроить их.

Я согласен, — сказал Хэл. — Теперь вы можете рассказать мне все остальное.

Спустя шесть месяцев Хэл Ярроу любовался туманным шаром Земли из обзорной каюты «Гавриила». Корабль находился над Восточным полушарием, где сейчас царила ночь. Мегаполисы Австралии, Японии, Китая, Юго-Восточной Азии, Индии и Сибири сверкали драгоценными камнями в бархатной темноте. Хэл по лингвистической привычке начал мысленно отмечать шариками центры распространения различных языков и развлекался, собирая эти шарики в ожерелье.

Австралия, Филиппины, Япония и Северный Китай были заселены американоязычными подданными союза Гайяак.

Южный Китай, вся Юго-Восточная Азия, Южная Индия и Цейлон принадлежали Малайской Федерации, и ее жители говорили на «баззаре» — смеси восточных языков.

Вся Сибирь общалась на исландском.

Хэл мысленно поворачивал земной шар: вот Африка. К югу от моря Сахары говорят на суахили. Все Средиземноморье, Малая Азия, Северная Индия и Тибет говорят на иврите. Через всю Европу между Республикой Израиль и исландо-говорящей Северной Европой протянулась тонкая полоска Пограничья. Официально она не принадлежала никому и служила постоянным предметом территориальных споров между Израилем и Гайяаком: оба государства претендовали на нее и оба боялись сделать первый шаг, который может привести к новой войне Судного дня. Тем временем местное население сформировало собственное правительство, которое, впрочем, признавали только они сами. Говорили жители Пограничья на всех выживших языках Земли и также пользовались новым универсальным языком, являющимся опримитивленной смесью шести основных земных языков с такими простыми правилами грамматики, что их можно было бы записать на половине листа бумаги. Этот искусственный язык они называли «линго».