Миры Филипа Фармера. Том 23. Бесноватый гоблин. Последний дар времени

Путь к югу был долог. Начались затяжные снегопады, и были дни, когда невозможно было сдвинуться с места. На привалах Драммонд и Речел, закутавшись потеплее, старались отсидеться в теплом доме, установленном на лыжах, а Грибердсон и фон Биллман уходили с охотниками. Они брали с собой ружья, потому что пользоваться в этих условиях оружием племени означало обречь его на голодное существование. Дичь исчезла, но они знали, что где-то поблизости скрываются олени и бизоны. Снежные заносы служили укрытием бегемотам, мамонтам и носорогам.

Попадись такой зверь людям на глаза, он был бы заколот без промедления, бежать ему было некуда.

В конце концов Грибердсон обнаружил долину, в которой находилось стадо бизонов в тридцать голов. Он застрелил трех самцов.

Люди свежевали туши и резали мясо, в то время как остальные бизоны, как ни в чем не бывало, выкапывали из-под снега жухлую траву. Быки фыркали и ревели, но ни один из них не решился напасть. Вскоре появились крупные серые волки и сожрали то, что оставили люди. Оглянувшись назад, Грибердсон увидел, что волки крадутся к стаду, но он сомневался, что звери посмеют открыто напасть.

Три дня люди отъедались, затем вновь отправились в путь. Они шли с частыми привалами и наконец вышли к подножию Пиренеев. Перевалы оказались перекрыты снегом и льдом. Оставался выбор: либо зимовать, либо огибать горы морским путем. Здесь Грибердсон впервые встретил серьезное противодействие со стороны воташимгов. Они ничего не знали о лодках, они даже не умели плавать.

Когда дикари поняли, что их ожидает, они отказались наотрез. Даже то обстоятельство, что лодки пойдут вдоль берега, не могло их успокоить.

Ужас парализовал людей.

Ученые выдолбили бревно и сделали из него челн. Здесь, на юге, встречались достаточно крупные деревья. Они увлеченно трудились три дня и на четвертый опустили лодку в холодную с изрезанным берегом бухту, которая в будущем получит название Бискайского залива. В течение часа они ходили на веслах вдоль берега, демонстрируя туземцам преимущества водного транспорта.

Затем пристали к берегу, где их поджидали завороженные туземцы. Но отказаться от роли зрителей они не соглашались, личное участие для них было немыслимо. Лишь двое составили исключение: Ангрогрим, который очень опасался за свой авторитет, и Ламинак, заявившая, что готова идти куда угодно за Грибердсоном.

Англичанин не преминул этим воспользоваться. Неужели люди Медведя трусливее девочки? Неужели они не решатся на то, на что решился ребенок?

В конце концов он сказал, что сочинит песнь о трусливых воинах Медвежьего народа, если они не будут строить лодки, чтобы идти на них вдоль побережья.

Но прошло еще две недели, прежде чем туземцы научились ходить на веслах, причем несколько раз лодки опрокидывались и гребцы оказывались в воде. Трое заболели пневмонией, но Грибердсон быстро поставил их на ноги. Для безопасности туземцам раздали спасательные надувные пояса, которые прихватили с корабля в достаточном количестве.

Грибердсон предусмотрел, что они могут пригодиться, вообще же пояса применялись для перевозки по воде образцов и проб. Каждый контейнер был снабжен таким поясом. Иногда их использовали, чтобы повысить устойчивость лодок. Флот из десяти больших челнов покинул берега будущей Галлии и, не отдаляясь от берега, начал огибать с севера Иберийский полуостров. Вот уже приблизилось место, где в будущем расположится Лиссабон. Лодки качнулись на волне в последний раз, затем их вытащили на берег и разгрузили. Люди Медведя были довольны, никогда прежде им не случалось жить на море, и они надеялись, что никогда больше не придется. Стараясь держаться юго-востока, Грибердсон вел колонну в глубь полуострова.

Они миновали широкие равнины и углубились в густые леса. Фауна здесь была отчасти иной, чем на севере. Рыжие олени и дикие кабаны водились в изобилии, и довольно часто встречались мохнатые стада бизонов, густошерстных носорогов и мамонтов, хотя и не столь многочисленные, как по ту сторону Пиренеев. Через тысячу лет, а может быть, и раньше, бегемотам предстояло стать редкостью в Иберии — на смену им придут слоны.

Пещерных львов, медведей и гиен было достаточно, чтобы они представляли опасность на охоте. Да и иберийцы были ничуть не миролюбивей своих северных соседей. Но им хорошей острасткой послужили несколько выстрелов в воздух.

Но случалось, что они проявляли большую настойчивость и не отставали, тогда в них стреляли ампулами с наркотиком, которые не были безопасны, они ударяли с большой силой и причиняли сильную боль, а иногда даже ломали руки и ребра, но не убивали, за исключением одного случая, когда наркотик оказался аллергеном, и вражеский воин скончался в муках.