Миры Гарри Гаррисона. Том 12

— Да. Мы наблюдали за странными вещами, происходящими в долине. До нас дошли слухи. Никто ничего точно не знает. Ты исчез, потом я узнала, что ты где-то в долине. Я включала все камеры по очереди, пока не нашла тебя. Что все-таки происходит? Объясни мне, пожалуйста. Никто из нас ничего не понимает, и это ужасно.

Ее лицо побледнело от страха: нет большего ужаса, чем беспорядок в мире, где все и всегда упорядоченно.

— Но что все-таки вам говорили? — спросил Чимал девушку, пока она вела его внутрь туннеля и усаживала в машину. Закрыв дверь на уступ, она вынула из своей поясной сумки маленький сосуд и протянула его Чималу.

— Чай. Он тебе всегда нравился. — Страх перед неизвестностью охватил ее снова, как только она начала вспоминать. — Я ведь так и не видела тебя больше с тех пор, как ты показал мне звезды. Ты кричал тогда, что мы отклонились от курса к Проксиме Центавра и что нужно повернуть. Когда мы вернулись туда, где снова стал чувствоваться вес, ты убежал, и я тебя больше не видела. Прошло много дней, и начались неприятности. Главный смотритель во время службы сказал нам, что зло вырвалось на свободу, но больше не сказал ничего. Он отказался отвечать на вопросы о тебе, как если бы тебя никогда не существовало. Несколько раз объявлялась тревога, происходили странные вещи, два человека умерли, четыре девушки попали в госпиталь и не могут работать, так что остальным приходится дежурить чаще. Все разладилось. Когда я увидела тебя на экране — там, в долине, — я подумала, что ты, наверное, знаешь, в чем дело. Но ты же ранен!

Она не сразу это заметила и, только увидев кровь на сиденье машины, отшатнулась и запричитала.

— Это случилось уже давно. Меня лечили. Но только сегодня мне пришлось потревожить раны снова. У тебя в поясной сумке есть какие-нибудь лекарства?

— Аптечка первой помощи, нам всем полагается их иметь при себе.

Дрожащими пальцами девушка вытащила из сумки пакет и передала Чималу. Тот вскрыл его и начал читать перечень содержимого.

— Прекрасно. — Он расстегнул свой комбинезон, и девушка отшатнулась, отводя глаза. — Бинты, антисептики, обезболивающие. Это должно помочь. — Взглянув на наблюдательницу, Чимал произнес с неожиданным сочувствием: — Я скажу тебе, когда можно будет смотреть. — Девушка закусила губу и кивнула, крепко зажмурившись. Похоже, главный смотритель совершил большую ошибку, не рассказав наблюдателям о том, что произошло. Чимал не собирался говорить ей о некоторых вещах, но основные факты он сообщит — так, чтобы от этого было больше пользы. — То, что я сказал тебе, когда мы смотрели на звезды, — правда. Мы действительно отклонились от курса к Проксиме Центавра. Я знаю это точно: я нашел навигационные приборы, которые сказали мне об этом. Если ты сомневаешься, могу тебя туда отвести, и приборы скажут это тебе. Я обратился к главному смотрителю, и он ничего не отрицал. Если мы повернем сейчас, то достигнем Проксимы Центавра через пятьдесят лет и воля Великого Создателя будет исполнена. Но много лет назад главный смотритель и другие смотрители восстали против воли Великого Создателя. Я могу это доказать — все записано в судовом журнале, который хранится в апартаментах главного смотрителя: свидетельства тех, кто принял такое решение, а также решение скрыть это от всех остальных. Тебе все пока понятно?

— Думаю, да. — Голос ее был так тих, что Чимал с трудом расслышал. — Но ведь это же ужасно! Почему они решились на такой отвратительный грех — ослушаться Великого Создателя?

— Потому что они были безнравственными и эгоистичными людьми — хотя и смотрителями. Смотрители и теперь не лучше — они тоже скрывают правду. Они хотят помешать мне обнародовать ее. У них есть план отослать меня навсегда. Ну вот — теперь ты знаешь. Ты поможешь мне исправить это зло?

Снова девушка оказалась на совершенно неизвестной ей территории, блуждая в дебрях представлений и обязанностей, разобраться в которых ей было не под силу. В ее упорядоченной жизни всегда было только послушание, ей никогда не приходилось принимать решений. Она не могла принудить себя составить собственное мнение. Решение бежать к нему, искать у него ответов было, возможно, единственным порывом свободной воли за всю ее долгую, но лишенную событий жизнь.

— Я не знаю, как поступить. Мне не хотелось бы… Я не знаю…

— Я понимаю, — ответил Чимал, застегивая одежду и вытирая окровавленные пальцы. Он развернул Стил к себе, взял ее за подбородок и заглянул в ее огромные пустые глаза. — Решать должен главный смотритель — такова его функция. Он скажет тебе, прав я или ошибаюсь и как следует поступить. Давай найдем главного смотрителя.

— Да, конечно.

Она вздохнула почти с облегчением, когда тяжкий груз ответственности оказался снят с ее плеч. Ее мир снова обрел привычную упорядоченность: тот, кому полагается принимать решения, сделает это. Странные события последних дней начинали ускользать из ее памяти: они никак не вписывались в ее отрегулированное существование.