Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки вербализованной повседневности

По тонкому замечанию лингвистов, если в русской традиции город увиден в качестве «провинции», то у этого обобщенного провинциального города есть свой типический образ[227]

. Образ провинциального города предполагает дежурное наличие таких сигнальных объектов, как вокзал, парк, базарная площадь, собор, каланча, театр. Притом речь идет не об «уездном городе Ы» (где «было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть»), но о губернском городе. Именно эти объекты и присутствуют в губернском Старгороде, стирая его уникальность. Предсказуемо исключен собор.

В типическом провинциальном городе обычно один железнодорожный вокзал — символ, связывающий город с «большим миром», то место, откуда молодые люди надеются уехать в столицу, и в «Двенадцати стульях» компаньоны уезжают из Старгорода на «московском поезде» с вокзала. (В «Золотом теленке» вокзал Черноморска-Одессы имеет сходное значение: по наблюдению Ю.К. Щеглова, подпольный миллионер Корейко держит деньги в камере хранения на вокзале, потому что «центр другой жизни Корейко лежит не в иной местности, а в самой пограничной зоне — на вокзале, что можно понимать как знак потенциальности, нереализованности его второго бытия, как символ идеи “лимба”, где миллионер вынужден пребывать в ожидании падения большевиков. Это местопребывание сокровищ может интерпретироваться и в том смысле, что К<орейко> все время как бы стоит одной ногой на дороге, ежеминутно готовый сняться с насиженного места, бежать, сменить личину, что он неоднократно и делает»[228]

.) В Старгороде фигурирует каланча «с висевшими на ней двумя большими круглыми бомбами, которые указывали на пожар средней величины» (на пожарных каланчах находились специальные круглосуточные посты: в случае обнаружения дыма и огня дозорный вывешивал круглые кожаные шары размером примерно с человеческую голову — «бомбы», посредством которых указывалась часть города, где начался пожар, обозначались интенсивность и размеры возгорания). В Одессе тоже существовала каланча, где вывешенные «черные шарики» (ее упоминает В.П. Катаев в позднейшем романе «Белеет парус одинокий») и вместе с тем каланча — подобно и вокзалу и т. п. объектам — атрибут провинциального города вообще.