Миры Империума

Раздался негромкий хлопок, и челнок исчез. Едва мы тронулись с места, как среди зелени что-то зашевелилось и перед нами над стволом поваленного дерева поднялась тварь, похожая на волосатую змею с собачьей головой, которая уставилась на нас. Сперва мне показалось, будто у нее нет ног, но потом я их увидел: десятки отростков разного размера, торчавшие из десятифутового тела под различными углами. Одна из лиан зашипела и бросилась на нее; щелкнули челюсти, и появилось еще десять футов змеевидного тела с новыми головами, вонзившими в лиану зубы. Лиана несколько раз обвилась вокруг тела твари, сдавливая ее в своих объятиях. Где-то послышался звук, похожий на кошачье мяуканье, потом раздался треск, и мяуканье перешло в дикий вопль.

— Оружие применяйте только в крайнем случае,— предупредил Рузвельт.— Если оборвете здесь чью-либо жизнь — не важно чью,— нарушите вероятностное равновесие. И в случае даже малейшего отклонения челнок может не среагировать на вызов.

По другую сторону аллеи виднелась арка, почти скрытая под наростом поганок размером с ванну, но еще можно было различить вырезанные из камня фигуры и цветы на ее верху. Рузвельт снова сверился со своими приборами.

— Похоже, наша цель — Королевский архив,— сказал он.— Прямо перед нами.

Боковая улица тянулась вдоль стены растительности, когда-то бывшей парком. С нашей же стороны высился монументальный фасад, увешанный лианами. В некоторых окнах до сих пор сохранились стекла, но большинство из них были слепы, словно пораженные зеленой катарактой глаза. Там, где когда-то находилась дверь, в стене за лианами зиял пролом.

— Кто-то пользовался этим входом,— сказал я.— Кто-то размером с носорога.

— И тем не менее нам следует идти именно туда,— ответил Рузвельт, продираясь сквозь завесу липких, испещренных желтыми пятнами листьев размером с гарнизонный флаг.

Под слоем мха проступали каменные плиты. Пройдя полсотни футов, мы уперлись в тупик. Рузвельт достал фонарик и посветил на сплошную стену лиан.

— Придется прорубаться.

Он поменял настройки фонаря, и луч, ставший ярко-красным, рассек спутанную растительность. Полминуты спустя в ней образовалась достаточно большая дыра для того, чтобы через нее можно было пролезть.

Прицепив фонарик к поясу, он двинулся вперед. Я последовал за ним и вдруг услышал страшный рев, будто потревожили спящего тигра. Я прыгнул в дыру, хватаясь за пистолет, и увидел низкие стены, освещенные лунным светом, черный газон, фонтан с водой. Рузвельт стоял спиной к статуе Нептуна, глядя на существо, которое, казалось, явилось прямо из волшебной сказки, с длинным кошачьим телом, с гривой на шее и с орлиным клювом — если у орлов бывают клювы длиной в два фута. Лапы были до половины покрыты чешуей и заканчивались громадными острыми когтями. Это был грифон — наполовину лев и наполовину орел, и обе половины явно намеревались с нами расправиться.

Я заорал и выстрелил вверх, чтобы отпугнуть зверя. Он встал на задние лапы, продемонстрировав белоснежное брюхо и дав возможность заглянуть в красную пасть. Желтые глаза размером с котелок окружала сверкающая серебристая чешуя. Более темная шла вдоль морды, заканчиваясь там, где начиналась белая грива. В раскрытом клюве извивался, подобно змее, острый черный язык. Я успел увидеть все это за те несколько мгновений, пока пятился назад, думая о том, что же Рузвельт считал крайним случаем.

— Не стреляйте! — крикнул он.— Он ручной!

Я хотел было спросить его, кто в таком случае, с его точки зрения, является диким, но тут понял, что он имел в виду. Грудь зверя охватывала упряжь, почти полностью скрытая гривой. С черной кожи свисали серебристые украшения, позвякивая при каждом движении. Зверь опустился на четыре лапы в нескольких футах от меня и с громким хриплым мяуканьем сел. Он успел вовремя — в следующие полсекунды я бы всадил ему заряд в сердце, что стало бы серьезной ошибкой, поскольку как раз в этот момент из тени появилась хозяйка зверя.

 7

Я уже достаточно насмотрелся на собакоголовую змею, грифон тоже произвел на меня немалое впечатление, но ни то ни другое не могло сравниться с тем, что предстало моему взору.

Это была девушка — высокая, полногрудая, длинноногая, с кожей цвета мрамора и пышными темно-рыжими волосами; лицо ее было подобно сновидению, в котором ее улыбка исчезает навсегда и ты просыпаешься, охваченный страстью. Всю ее одежду составляла полупрозрачная накидка из тонкой белой ткани, подчеркивавшая формы ее ягодиц и бедер, покачиваясь в воздухе в такт движениям девушки. Она подошла к зверю, загнавшему меня в угол, и сказала:

— Нехорошо, Вроделикс! Разве так приветствуют гостей?

Зверь понурил голову и заскулил, словно щенок-переросток.

Девушка оттолкнула чудовище в сторону и посмотрела на меня. Ее темно-синие глаза блеснули в свете луны, и я узнал эти глаза — я видел их во сне.

— Ты человек? — спросила она.— Или бог?

Судя по ее тону, и то и другое было вполне равновероятно. Я ответил, и она кивнула.

— Я рада. Я смертная женщина.

Она посмотрела на подошедшего Рузвельта, который вежливо поклонился и улыбнулся.