Миры Пола Андерсона. Том 19

Они угомонились — не сразу, постепенно, пока Коффину не удалось наконец стукнуть по столу и призвать всех к порядку. Он поглядел Терезе прямо в глаза и сказал:

— Спасибо, мисс Зелены. Я боялся, что с минуты на минуту слезы хлынут потоком.

Одна из девушек всхлипнула под маской.

Чарльз Локабер, представитель колонистов «Курьера», кивнул:

— Конечно, это удар по нашей решимости. Я и сам, быть может, не стал бы голосовать за продолжение полета… Да только сомневаюсь я, стоит ли доверять сообщению на все сто.

— Что? — Квадратная голова де Смета, втянутая в плечи, подскочила вверх.

Локабер безрадостно усмехнулся.

— Правители с каждым годом становятся все деспотичнее, — сказал он. — Они отпустили нас, что верно, то верно. Но теперь, возможно, пожалели — не потому, что мы представляем собой непосредственную для них угрозу, а потому, что мы будем примером неблагонадежности для других. Или просто потому, что мы будем. Заметьте, я вовсе не уверен. Но они вполне могли решить, что мертвые мы будем надежнее, и хотят хитростью заманить нас обратно. Для диктаторов такое поведение вполне характерно.

— Самый фантастический бред, который я когда-либо… — возмущенно воскликнул женский голос.

— Не такой уж фантастический, как вам кажется, дорогая, — сказала Тереза. — Я немного изучала историю — настоящую, а не ту цензурованную кашку, что нынче подают под видом истории… Для нас тут есть еще одна опасность. Сообщение может быть совершенно правдивым. Но останется ли оно в силе, когда мы вернемся? Не забывайте, сколько времени пройдет. И даже если бы мы могли вернуться завтра и Земля встретила бы нас с распростертыми объятиями, кто из вас поручится, что наши дети и внуки не столкнутся с теми же проблемами, не имея, подобно нам, возможности вырваться на волю?

— Значит, вы голосуете за Рустам? — спросил Локабер.

— Да.

— Благослови нас Господь! Я с вами.

Киви поднял руку. Коффин заметил его жест и произнес:

— Думаю, экипаж тоже нельзя лишать права голоса в этом вопросе.

— Что?! — Де Смет побагровел. Подавился словами, клокоча от возмущения, и наконец выплюнул: — Вы всерьез считаете, что имеете право проголосовать за то, чтобы оставить нас в этой пристройке к аду, а потом благополучно смотаться на Землю?

— Вообще-то, — улыбнулся Киви, — экипаж, по-моему, предпочел бы вернуться сразу. Я лично…

— Я объяснил вам, как недальновиден ваш подход, — вмешался Коффин. — Космические полеты никогда не приносили барышей. Они были научными авантюрами, исследованиями в чистом виде, если хотите. И они скоро заглохнут, если люди не будут в них заинтересованы. Успешное основание колонии на Рустаме вдохновит Землю на снаряжение новых разведывательных экспедиций.

— Это вы так думаете, — парировал Киви.

— Надеюсь, вы осознаете, — с неприкрытым сарказмом проговорил совсем молоденький юноша, — что с каждой секундой наших дебатов мы удаляемся от дома на 150 тысяч километров.

— Не берите в голову, — посоветовал ему Локабер. — Что бы мы ни делали, ваша подружка превратится в старую грымзу раньше, чем мы доберемся до Земли.

Де Смет все еще шипел на Киви:

— Ты, извозчик паршивый, ты считаешь себя вправе играть нами, как пешками…

— А ты выбирай выражения, пень неотесанный! — окрысился Киви. — Не то я вобью их тебе обратно в глотку!

— Молчать! — крикнул Коффин. — Молчать!

— Пожалуйста! — эхом подхватила Тереза. — Во имя наших собственных жизней… Вы что, забыли, где мы находимся? Между нами и вечностью всего лишь несколько сантиметров! Пожалуйста, здесь не место для драк, иначе мы вообще не увидим ни одной планеты!

Ее слова не звучали ни мольбой, ни плачем. Они были скорее материнским увещеванием (неожиданным для незамужней женщины) и успокоили разъяренных мужчин быстрее, чем окрики Коффина.

Командующий флотилией подвел черту:

— Все, хватит. Мы чересчур возбуждены и не способны мыслить здраво. Продолжим совещание через четыре вахты, то есть через шестнадцать часов. Обсудите вопрос со своими попутчиками, поспите немного, а на следующем собрании изложите общую точку зрения.

— Шестнадцать часов! — ахнул кто-то. — Вы представляете, сколько времени обратного пути они нам прибавят?

— Вы слышали, что я сказал, — отрезал Коффин. — Желающие поспорить могут заняться этим на гауптвахте. Все свободны.

Он выключил видеопанель.

Киви, уже успокоившись, улыбнулся ему исподтишка:

— Суровый отеческий нагоняй не дает осечки, верно?

Коффин встал из-за стола.

— Я ухожу, — сказал он, и собственный голос показался ему хриплым и незнакомым. — Продолжайте полет.

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким, — даже в ту ночь, когда умер отец. О Господи, Ты, что говорил с Моисеем в пустыне, яви ныне волю Твою! Но Господь молчал, и Коффин почти бессознательно отправился туда, где надеялся найти поддержку.

Глава 3