Миссия Русской эмиграции

- в Праге (пять: Русский юридический факультет, Педагогический институт, Институт сельскохозяйственной кооперации, Высшее училище техников путей сообщения, Русский институт коммерческих знаний);

- в Харбине (шесть: Юридический факультет, Политехнический институт, Институт восточных и коммерческих наук, Педагогический институт, Высшая богословская школа, Высшая медицинская школа; в 1934 г. был создан Институт Св. Владиміра, объединивший богословский, восточно-экономический и вновь созданный политехнический факультеты);

- в Париже (восемь: русские отделения при Парижском университете, Франко-Русский институт, Русский народный университет, Православный богословский институт, Русский коммерческий институт, Высший технический институт, Русский политехнический институт, Русская консерватория).

Успешно работали «Высшие военные курсы» в Париже и Белграде (под руководством ген. Н.Н. Головина, общепризнанного теоретика военной мысли, автора двух капитальных трудов: «Военные усилия России в Міровой войне» и «Российская контрреволюция в 1917-1918 гг.»); серьезные «Научные институты» в Белграде и Берлине (там институт был открыт в 1923 г. как учебное заведение, но из-за недостатка средств превратился в научное, просуществовав до 1931 г.). «Русские академические группы» имелись почти во всех крупных столицах, из которых Парижская и Пражская имели право присуждения ученых степеней. В Чехословакии широкую лекционно-просветительскую работу развернул Русский народный университет.

В числе стран, где русские нашли теплый прием, в эмигрантских мемуарах с особой благодарностью упоминаются Чехословакия (правительственные дотации; помощь комитета К.П. Крамаржа) и особенно – Сербия, помнившая о русской крови, пролитой за освобождение балканских славян во многих войнах.

Король Александр (1888-1934), получивший образование в России и прекрасно говоривший по-русски, ввел русских на равных правах в жизнь своей страны – Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев. Русские офицеры продолжали носить свою форму, охотно принимались на государственную службу, сохранялись некоторые боевые части, служившие на охране границ. Гвардейский дивизион Собственного Его Величества Конвоя под командованием полк. А.И. Рогожина, работая на сахарном и лесопильном заводах, сохранял уклад воинской части до 1941 г. (и на этом, как мы увидим, его история не кончилась). На государственном содержании были три русских кадетских корпуса (позже объединившиеся в один) и другие учебные заведения, которым были предоставлены права соответствующих сербских школ. Русским студентам выдавались стипендии. Культурную и научную жизнь без русских было трудно себе представить: «...увидев в Югославии группу землемеров, вы могли без ошибки сразу заговорить по-русски, картографический институт в Белграде состоял почти сплошь из бывших русских штабных офицеров. Повсюду вы встречали русских железнодорожников, врачей, преподавателей»[39].

Как писал об этом И. Шмелев, на фоне всей Европы выделялась «Одна страна – не из великих держав! – одна христианская страна, былая малая Сербия», которая приняла русских изгнанников как православных братьев-славян и «явила высокий пример чести, братства, совести, благородства, исторической памяти и провидения грядущего...»[40]. Здесь сказалось и влияние сербского духовенства (особенно – патриарха Варнавы, воспитанника С.-Петербургской Духовной Академии). Югославия не признавала советскую власть вплоть до конца 1940 года – и никакие советские посольства не могли осложнять жизнь эмигрантам (как это бывало в других странах).

Таким образом, в православной Сербии, давшей приют и основной части русского зарубежного духовенства, и штабу ген. Врангеля – в начале 1920-х годов образовался национально-религиозный центр эмиграции. Но политически более активные, либеральные эмигранты имели более заметные культурные столицы: Берлин, Прагу и, разумеется, Париж.

Берлин, из-за близости к России, поначалу превратился в «проходной двор», через который эмигранты постепенно распределялись по другим странам. В 1919-1921 гг. в Германии насчитывалось 250.000-300.000 русских эмигрантов, в 1922-1923 гг. – около 600.000, из них 360.000 в Берлине[41]

.

В эти же годы по причине инфляции марки там были выгодны типографские работы – и Берлин вошел в историю эмигрантской литературы огромным количеством издательств (к 1924 г. Союз русских издателей в Германии насчитал их в Берлине 87 из общего числа 130 во всей эмиграции)[42]. Как утверждают, немецкая статистика отметила тогда, что годовая продукция русских книг в Германии превысила число немецких[43].