Мистер Кольт

— Возьмем, Виктор Сергеевич, не долго бегать будет.

Валентин гнал как мог. Благо дело, дороги уже давно опустели. Некоторые светофоры, любезничая между собой и бесполезно перемигиваясь своими желтыми моргалками, перешли в режим беспечного равнодушия, учтиво давая возможность таким же, как и он, запоздало спешащим, но не теряющим надежды и притопить и добавить газку, беспечно пролетая перекрестки, и только потом, туго соображая, глупо вращая головой по сторонам, задаваться уже бесполезным вопросом: «А по главной ли я еду?» Часы на торпеде неумолимо отсчитывали минуты. За вкусненьким он уже не успеет. Осталось семь минут. Можно, конечно, и опоздать, но лучше вовремя, лучше успеть, так он хотел. По Грушевского доехал почти до Арсенальной, ушел вправо во дворы. Теперь припарковать машину. С трудом нашел где воткнуться, благо автомобиль не большой. Ну вот и прибыл. Запер дверь, достал телефон набрал номер.

— Юль. Я тут, у подъезда. На моих еще четыре минуты. Впустишь?

— А на моих две минуты осталось.

— Ну так я их то же починю.

Девушка только хихикнула:

— Ах, Валя, Валя. Хорошо, набирай на домофоне.

10

Это было неожиданно, как снег на голову. Несмотря на то, что ждал, знал и готовился. Два месяца безделья закончились. Пролетели, не заметил. Даже привык уже ни фига не делать. Но когда-то все заканчивается, и этот в некотором смысле отпуск тоже подходил к концу.

Письмо Борис обнаружил вчера утром, когда проверял почту от Студебеккера. Как и было велено, он делал это два раза в день: в восемь утра и десять вечера. Романыч писал: «Завтра в 11–00 на Подоле в кафе «Трюм». Подойдет человек. Что скажет — выполняй. Ты в их команде. Начинаем работать». Звучало тревожно и загадочно.

Завтра — это уже, значит, сегодня. Борис нашел на карте кафе «Трюм»: от Контрактовой площади оно было пару кварталов в сторону набережной. На всякий случай запомнил адрес. До железнодорожного вокзала доедет на машине, оттуда на метро. Для себя определился окончательно — машину не светить, ни при каких обстоятельствах. Ничего лишнего с собой брать не будет. О том, что пистолет имеет, тоже промолчит — кто они такие, на кого работать придется, пока неизвестно.

Надел черные джинсы, темно-синий велюровый пиджак и кремовые туфли. После Петровки кожаную куртку с капюшоном уничтожил, синие джинсы не выбросил, но носить старался реже. В прихожей посмотрел на себя в зеркало: усы, которые решил отпустить с целью хотя бы незначительного изменения внешности, за две недели заметно подросли, а из-под черной вельветовой кепочки, которую случайно купил на Соломенском рынке, уже уверенно выбивались светлые завитки. Закрыл за собой дверь и вызвал лифт.

До кафе «Трюм» добрался за тридцать пять минут и без пятнадцати одиннадцать вошел внутрь заведения. Время было давно не утреннее, но еще и не обеденное, свободных мест и столиков оказалось в достаточном количестве. Выбрал у окна. Заказал чашку кофе. Просто сидел, пил кофе, смотрел в окно. О том, как и что будет дальше, думать не хотелось, да и смысла это не имело. За него и думали, и решали, и понятно кто. Как бы там ни было, но Романычу он доверял: основания для этого были, и железобетонные. Значит, будет работать, с кем прикажут, с Романычем ни проколов, ни подстав быть не могло.

Человек подошел раньше на пять минут — подошел и сел напротив. Протянул руку:

— Кова?

Борис согласно кивнул.

— Меня Виктор.

Было ему лет под сорок, может, и больше. То, что многое прошел на своем веку, бросалось в глаза сразу. Лицо без эмоций, глаза усталые, но бесстрашные, взгляд цепкий, прохладный и малоприятный. Некоторое время молчал, только смотрел на Кову, может быть, оценивающе. Имел право, им ведь работать. Скосил взгляд на чашку с кофе:

— Допил?

Кофе еще оставался, но допивать Борис уже не стал:

— Допил.

— Тогда пойдем?

— Пойдем.

Виктор встал и направился к выходу, Борис последовал за ним. Прошли чуть более квартала, но уже обратно, в сторону Контрактовой, наконец остановились у БМВ пятерки лет тринадцати. Виктор кивнул на заднюю дверь: «Туда садись». Сам обошел автомобиль и сел на место водителя. Впереди на пассажирском кресле сидел еще один человек, он подождал, пока Виктор занял свое место, и, повернувшись к Борису вполоборота представился:

— Степан. Степа. Или Стэп. Ты — Кова, знаю, — и протянул свою ладонь.

Степан был постарше Виктора с виду лет на десять, несколько поприятнее внешностью, но не так чтобы уж совсем. Может, чуть разговорчивее, приветливее, но все равно бандит. Верхняя часть левого уха у него отсутствовала, может, где оторвал, может, кто откусил, нос был немного длиннее средних размеров, но толстый, в глубоких оспинах и кривой. Почти от темечка и до середины лба пролегал широченный шрам, ровный и гладкий, возможно, память от чьего-то пивного бокала или толстостенной бутылки. Волосы по шраму не росли, поэтому брился он наголо и напоминал отдаленно Фантомаса.

— В команде нашей я старший. Поэтому слушать меня и делать, как скажу, — Стэп улыбнулся.