Мистер Кольт

Базой оказалось небольшое здание между Лабораторным переулком и улицей Щорса. Вход в полуподвальное помещение был отдельным. Стреляный перед массивной металлической дверью сказал, от кого они, нажав на кнопочку небольшой коробочки микрофона. Это было уже Борису знакомо, такие же кнопочки нажимал и Стэп. В двери щелкнуло, и она приоткрылась. Александр Федорович потянул ее, и они вошли в помещение. За крохотным столиком сидел охранник, он указал на диванчик и кресло у стены и предложил подождать, когда их вызовут. Стреляный сел в кресло, Борис с краю, на диванчик, Виктора они оставили в машине. Ждали минут десять, но Борису показалось, что долго: как-то было не вполне комфортно, что-то беспокоило и заставляло слегка нервничать, может, потому, что он вдруг почувствовал себя на месте тех жертв, которые остались лежать в офисах на Олимпийской и Теремках, а может, потому, что было это все впервые, незнакомо и даже где-то загадочно, а неизвестное всегда волнует. Наконец, мужской голос из динамика на стене около столика охранника разрешил гостям пройти в комнату. Охранник встал из-за столика, Стреляный последовал его примеру, Борис тоже.

Это была большая комната, практически пустая. Почти посредине стоял огромный стол, за ним сидела женщина крупных размеров, но благодаря столу такой не казалась. Справа от нее на столе стоял аппарат для счета банкнот, слева лежала горка американских долларов. Вокруг стола свободно располагалось четыре стула, у одной стены еще два, а у противоположной ей — сейф, примерно таких же размеров, как и в их офисе. Женщина поздоровалась и предложила сесть, открыла розовую тетрадочку в твердом переплете и протяжно произнесла:

— Мельник. — И вопросительно посмотрела.

— Да, мы, — ответил Стреляный, Борису велено было в диалоги не вступать.

Женщина взяла одну пачку купюр, освободила ее от резинки и вставила в аппарат, нажала кнопку: деньги шумно перелистались, она снова скрепила пачку резинкой и отложила в сторону, затем проделала то же с остальной горкой долларов. Отложив последнюю пачку в сторону, посмотрела на дисплей:

— Семьдесят восемь тысяч.

Александр Федорович согласно кивнул:

— Все верно.

Женщина развернула и протянула им тетрадь и ручку:

— Расписаться надо напротив «Мельник» и суммы. Имя, отчество, фамилия и подпись того, кто будет расписываться?

Борис оторвал от стола руку:

— Я.

— И паспорт ваш прошу.

Пока Борис расписывался, она пролистала паспорт, сверила подпись, посмотрела на фото и вернула документ.

— Очень хорошо, сам Мельник и расписался. Тогда всего хорошего, — она сделала вид, что улыбнулась, и слегка приподняла ладонь над столом, словно указывая на дверь. Это означало, что можно забирать деньги и уходить. Пока Стреляный укладывал пачки в сумку, женщина, сложив руки как ученица за школьной партой и навалившись на них грудью, сдержано наблюдала за его действиями, слегка покусывая внутреннюю сторону своей левой щеки.

К четырем вернулись в офис. Александр Федорович положил деньги в сейф, запер его на ключ и, оставив Бориса одного в кабинете, уехал. Похоже, директорские обязанности на сегодня у Бориса заканчивались. Ирина Степановна не заходила, Виктор тоже не показывался, некоторое время посидел он за столом своим, погулял по кабинету и вышел на крыльцо. «Мерседеса» на парковке не увидел, значит, Виктор был в разъезде, перекинулся парой фраз с охранником — о пустом, о погоде, о кустарнике, густо и неухоженно разросшемся вдоль забора, но дальше беседа не развилась, то ли охранник был недостаточно разговорчив, то ли должностной барьер сказывался, а потому вернулся обратно в кабинет и, удобно вытянувшись в кресле, заскучал.

Виктор приехал в половине шестого, Борис уже подумывал о том, что, возможно, придется вызывать такси, но Виктор заглянул в комнаты и сказал, что бухгалтерия сегодня минут через десять сворачивается и можно будет ехать, на что Борис ответил:

— Я готов хоть сейчас.