Миттельшпиль

— … Бобриков умер ночью. По донесениям полиции и филеров, в ресторанах Хельсинки открывали бутылки шампанского, радуясь его смерти. В кармане самоубийцы нашли письмо, в котором он обращается к Вам, Государь, — «в Великом Княжестве царит великая несправедливость», и чтобы рассказать об этом Вам, он приносит себя в жертву.

— Жертва, чтоб его! Бога душу, в матрену мать, гребанный Asshole! … — Николай рассердился настолько, что князь невольно испугался и слегка отпрянул от стола. — Вот что…, — грязно выругавшись, продолжил он. — Следствие забираешь себе. Привлечь Кошко и лучших филеров. Не верю, что сей юнош на преступление просто так пошел. Даже если какие-то любовные страсти или дурные болезни найдутся — не останавливать расследование. Все общества, в которых он участвовал, даже тайные, всех друзей и барышень — разыскать и разъяснить до последней запятой. Чтобы точно знать, кто его на сие деяние спроворил! Действуйте, князь!

Российская империя. Петергоф. Декабрь 1905 г.

Заседание Совета Государственной обороны государь решил провести в «Морском» кабинете. Куда и направились приехавшие по такому случаю в Петергоф генералы Редигер и Фролов, генерал-адмирал Александр Михайлович, адмиралы Чухнин и Гильтебрандт, а также канцлер Дурново.

После обмена приветствиями, дождавшись, пока все займут свои места за круглым столом, на котором в этот раз вместо скатерти была расстелена карта мира, Николай открыл заседание.

— Начнем, господа. С армии, пожалуй. Александр Федорович, вам слово.

— … начатая в прошлом году реорганизация армии несколько задерживается, ввиду неравномерного финансирования… При таких условиях армия будет готова к войне не ранее одна тысяча девятьсот десятого года. Но и тогда мы не получим полностью всего предусматриваемого новыми штатами количества пулеметов и скорострельных орудий, в первую очередь тяжелых систем и полковых. Кроме того, запас винтовок на случай мобилизации и восполнения потерь во время войны следует рассматривать как недостаточный, что также объясняется предельно малым финансированием их выработки. Модернизировать же существующий запас винтовок в таких условиях вообще получится не ранее девятьсот четырнадцатого года. Ну, и чтобы не создалось впечатление, что у нас совсем все плохо, докладываю, что формирование сибирских частей будет завершено к концу этого года… Сейчас мы имеем уже полностью сформированных восемнадцать сибирских стрелковых бригад… Боевая подготовка войск идет по плану. Готовим назначенные на август следующего года большие маневры в Киевском округе …, — доклад военного министра генерала Редигера нельзя было назвать оптимистичным, как и описанное им положение армии.

— Понятно, Александр Федорович. То есть если вдруг придется в следующем году воевать, то с чем мы окажемся? — спросил император. И тон его голоса был не слишком веселым.

— Пока с таком, Государь, — развел руками министр. — Формально переход на новую организацию мы завершим в январе-феврале следующего года. А там… будем уповать на Господа, храбрость солдат и генералов, да наш русский всемогущий авось…

— На Бога надейся, да сам не плошай, — столь же невесело отшутился Николай.

— Так воевать-то есть чем. Только в количествах недостаточных. Кои недостатки придется кровью заливать, Государь, — не стушевался Редигер. — Пусть даже и новости благоприятные, но отбрасывать возможность войны в ближайшие годы нельзя! Поэтому увеличение бюджета армии просто необходимо.

— Кровью… Не хотелось бы и, даст Бог, не придется. Вот с деньгами вопрос…, — задумчиво проговорил император. — А вы что скажете, Петр Александрович? Что нам ваше пятое делопроизводство[3] может сообщить?