Миттельшпиль

Когда же они достигли гавани, то результаты инцидента были уже видны невооруженным глазом. К входу в гавань портовые буксиры тянули сильно осевший в воду австрийский крейсер. Даже такому «сухопутному крабу» как Уильям, стало ясно, что данная посудина «не жилец» и поддерживают ее на плаву только для того, чтобы, погрузившись в воду, она не перегородила фарватер. Судя по мельтешащим на пристани санитарам и их количеству было понятно, что и экипажу сильно досталось. Находившиеся далее корабли так же не производили впечатление целых и невредимых, напоминая возвращавшиеся в гавань японские корабли после боя у Шантунга.

Да, этот репортаж явно уже не для «Сан», но…для настоящего джентльмена шпионаж и разведка не позор, а вполне почетное занятие, способствующее процветанию родины и короля. Так что, чем быстрее он сможет передать информацию, тем лучше. Тем более за такой «репортаж» можно было получить больше фунтов чем за фотографию, например, графини Хотек, допустим, скачущей голышом по «Площади героев» в Будапешт.

— Так, Билли, снимаешь все, что только можно, и пулей, ты понял, пулей переправляешь снимки в редакцию. Да не дежурному редактору, а самому сэру Эндрю. Давай, пока полиция не проснулась и не оцепила гавань.

Сам же Браун побежал к телеграфу, на ходу составляя «статью». Ему нужно было передать чистые факты и наблюдения. Запоминать, анализировать, сжимать в минимальное количество слов информацию, он умел и умел очень профессионально. А вот в каком виде это выйдет в печать, да и выйдет ли вообще, будут решать другие люди. Те, что связаны с правительством и разведкой.

Австрийская полиция и контрразведка слишком долго «просыпались». К тому моменту, когда из гавани Фиуме начали изгоняться все посторонние, а телеграф закрыт для частных лиц, дело было уже сделано. Билл двигался по железной дороге по направлению к Кале, не жалея ни себя, ни полученных от Джошуа денег. Ну, а телеграмму Брауна дежурный редактор уже успел передать курьером в «один известный дом», где она оказалась в руках малоизвестного британского капитана Мэнсфилда Смит-Камминга. Еще через три дня у того же капитана на руках оказались и фотографии «героического» флота Австро-Венгрии.

Маховик событий начал раскручиваться вне зависимости от мыслей и желаний сторон, изначально вовлеченных в инцидент.

Российская Империя. Санкт-Петербург, Зимний дворец. Июнь 1909 г.

Николай сегодня с утра пребывал в преотличнейшем настроении. Во-первых, Ольга наконец-то не только согласилась стать его женой, но и первый раз переночевала в его комнате. К тому же, к немалому удивлению Николая, оказалась девственницей. То есть он у нее стал первым и единственным… Что очень льстило императору. А что касается сплетен и разговоров — друг Василий неожиданно не только для него, но, похоже, и для себя самого оказался просто отличным организатором, и его «опричники» заслуженно носили свое прозвище. Они знали, казалось, все и обо всех. Отчего у многих любителей посплетничать о Его Величестве языки резко спрятались на положенные им места.

Кроме того, сегодня после завтрака он планировал съездить в Кронштадт и немного попутешествовать на борту новейшего линкора, носящего столь дорогое ему имя. Потом небольшое поход в район Гельсингфорса линейной полубригады из «Ингерманланда» и «Андрея Первозванного» в сопровождении крейсера «Аскольд», вошедшего в строй в прошлом году после ремонта. Затем учебные стрельбы всех трех кораблей по движущейся мишени и смотр новейших подводных лодок типа «Белуга».

И ведь как прекрасно все начиналось! Позавтракав с детьми и Ольгой, Николай уже собирался приказать готовить стоящий у специального причала катер, чтобы отправиться в Кронштадт. Идиллия была прервана сообщением о прибытии адмирала Дубасова, который просился на доклад «незамедлительно вследствие возникших обстоятельств неодолимой силы». Почему-то императору вспомнилось Чемульпо и появилась уверенность, что он зря не послал ответную телеграмму Сандро.

Вошедший Дубасов выглядел… странно. Словно пациент, у которого только что вырвали зуб. И радостно, что все кончилось, и боль такая, что думаешь — не проще было терпеть и дальше. Похоже было, что адмирал так и не решил для себя, как относится к принесенной им новости.

— Что случилось, Федор Васильевич? — сразу задал вопрос император вошедшему управляющему морским министерством

— Неожиданные известия, Государь. В Фиуме был бой между нашей эскадрой и австрийцами, — ответив, Дубасов достал из папки доклад Витгефта, уже перепечатанный с телеграмм на обычную бумагу.